Добро пожаловать в Детройт (СИ)

Слышится звук подлетающего ави, мотылек краем уха цепляет хриплый, уставший голос копа, который просит гостей — «Так значит, гости выжили? Вторая хорошая новость! Массовые убийства клиентов клубу не пошли бы на пользу, а так и хозяин живой, и гости... Ну, наверное не все, но кто-то да живой? Не придется искать новое место работы...» — сохранять спокойствие, и в этот момент вдруг над клубом раздается резкий стрекот, набирающий громкость вой, а после все здание содрогается от мощного удара рухнувшего неподалеку ави.

Пако пытается закричать, но понимает, что не может издать ни звука! Голову словно сжимает раскаленным обручем, в глазах темнеет, и он на последнем волевом усилии нажимает кнопку консервации, отчего верх крио-мешка моментально затягивается, превращая его в герметичную капсулу.

Хизео что-то говорит, но Пако не понимает, беззвучно корчась от боли и сжимая голову руками. Резко становится еще темнее, что-то рядом шуршит, а потом его куда-то тащат, на что-то кладут... Шипение, щелчок и боль вдруг исчезает, оставляя после себя в кровь искусанные губы и странную пустоту в голове.

Пако лежит в полумраке, на полу какой-то совсем крошечной комнаты. Рядом, испуская легкое свечение, лежит крио-мешок, наполненный мутным синеватым газом. Возле, прямой и напряженный, стоит Хизео, уставившись взглядом в едва заметную дверь прямо перед собой.

— Не вмешивайся, ты недостаточно совершенна, — вдруг произносит управляющий на японском. Пако понимает, что он говорит это не ему. А еще понимает, что его нейролинк, настроенный на перевод любого не-английского языка, перезапускается сам по себе после какой-то ошибки.

«Это от этого у меня раскалывалась голова?.. Интересно, а Хизео знает, что я понимаю по-японски? Не помню, указывал ли я это в анкете...» — мысли плывут неспешно, как кусочки мусора по стекающей в водосток луже после очередного ливня.

Миг тишины, после которого из-за двери доносятся выстрелы и крики. Многоголосые, испуганные, отчаянные.

Наступившее после короткое затишье сменяется звуками какой-то возни этажом выше, грохотом падения чего-то тяжелого... Взрывом. Тихим, но это ощущение вибрации, прошедшей по стенам и полу мотылек уже ни с чем не спутал бы после сегодняшнего.

Хизео едва слышно выдыхает, опуская голову. Пако боится лишний раз шевельнуться.

И так, в полумраке, где единственным источником света был крио-мешок с находящимся на грани жизни и смерти человеком, они проводят какое-то время, которое кажется мотыльку невероятно долгим, пока с обратной стороны в дверь не постучали.

«Нет, не открывай!» — неконтролируемый ужас вдруг заставляет Пако сжаться в комок, но Хизео, словно почувствовав это, оборачивается.

— Это Ариса. Все закончилось, — голос управляющего звучит так удивительно мягко, что мотылек верит ему безоговорочно.

Все действительно закончилось. Ему больше не нужно никого лечить, никто не будет его куда-то тащить, не будут свистеть пули над головой. Он сделал то, что был должен и теперь ему совершенно не обязательно...

— Можно я останусь тут? Я не хочу выходить туда. Не хочу снова сталкиваться с этим... Полицейским.

— Господин дал тебе оружие и отметил, как друга. Ты можешь ходить куда угодно и делать, что хочешь, а я буду защищать тебя в стенах этого клуба так, как защищал бы господина, но... Господин Ливану тебя обидел? — в голосе Хизео прорезается удивление, и Пако, на миг подумав о том, что ведь можно соврать, и тогда этому гаду не поздоровится, вспоминает о том, что «этот гад» закрыл его собой от взрыва, и медленно качает головой.

— Нет, просто я не хочу с ним больше встречаться. Я не люблю таких, как он.

Хизео лишь молча кивает и, наконец, снимает блокировку с двери, что отъезжает в сторону. Через дверной проем видно разрушенный выход из вип-ложи, и прислонившийся затылком к прохладной стене Пако понимает, что убежище скрывалось за фальшивым книжным шкафом. Он не вслушивается в разговор двух Хасаши, чуть позже совершенно флегматично смотрит, как они бережно выносят крио-мешок из потайной комнаты, и с удивлением поднимает взгляд на Хизео, который снова заходит внутрь и останавливается рядом.

— Ты останешься здесь? — уточняет он, и Пако, чуть подумав, кивает. Хизео выходит, прикрывая за собой дверь и оставляя крохотную, практически незаметную щель, через которую отлично проникают все звуки из ложи.

С некоторым интересом мотылек слушает разговор Хизео, Юриса и этого новоприбывшего копа, Джеймса. С легким злорадством принимает новость о том, что у кое-кого внезапно закончился отпуск и, судя по интонации начальства, завтра «господину Ливану» придется несладко. А потом все стихает, люди расходятся, и Пако остается наедине с собой.

«Как бы выйти из клуба так, чтобы не привлекать внимания? Ну или хотя бы избежать глупых вопросов или, еще хуже, допросов? Хм... Среди наших клиентов были обеспеченные люди, раз за Сиртаки прибыли «соловцы», значит и за остальными тоже скоро будут. Может быть, оформить краткосрочную страховку? Порежу пальчик, заберут меня, как клиента...»