Добро пожаловать... в нашу школу! (СИ)

— Дважды повторять не буду, — грубо высказал Вадим, с сощуренными глазами следя за Виктором, который сглотнул нервный ком. А левее Уварова послышался звук снятия пистолета с предохранителя.

— Ну? Чего ждём? Особого приглашения? Разворот — и в школу! Мигом! — наставил оружие на ребят Морозов, дико смотря на них.

Внезапно его скрутили сзади. Он с трудом повернул голову, замечая то же с коллегами, и нахмурился на солдате:

— Рехнулся что ли? Раевский вас манерам не учит совсем?

— Пойдёшь по многим статьям, как и твои дружки, — заявил собеседник, и только сейчас ученики и преподаватели заметили высадившихся агентов ФСБ.

— Какого черта… — прошипела Теодора, тут же оказываясь коленями на листве, и чувствуя холодную сталь на руках. Вульф молча сдвинул брови, выражая крайнее недовольство, и окинул взглядом несостоявшихся подопытных — Виноградова тут же закрыла глаза, отвернувшись от ученого из-за воспоминаний о том кошмаре, что он устроил внизу; Ольшанская же прижалась к Лобанову, который не возражал действию бывшей любовницы и приобнял её за плечи, с ненавистью глядя на немца. С точно таким же выражением лица уже на него смотрел Уваров, едва не скалясь, и имел отвращение в отношении всех на той стороне. Барышников дёргался при погрузке в фургон ФСБ и пытался освободиться, не желая мириться с деятельностью органов власти. Витман с ужасом наблюдала штурм коллег, отвлекшись от реальности, и была нахмурена до предела, когда скрутили и её. Последний резкий злой взгляд она подарила Соколову, стреляя в него полными раздражения глазами. А он проследил за её арестом, затем выдохнув, и улыбнулся Вершининой, наконец успокоившейся:

— Я же сказал — Князь победил.

— А где он сам? — услышав фразу мужчины, поинтересовалась Смирнова, массируя голову внука руками, и глядя на Шевцова. Тот переглянулся с Назаровой и Лобановым, собираясь ответить, что бывший полковник ФСБ даёт показания, однако он вдруг появился на том бугре, где несколько секунд назад стояли агенты Вульфа и он сам. Обитатели Логоса принялись изучать его, мысленно благодаря за своё спасение, а он с доброй усмешкой критично отозвался в ответ на сказанное Соколовым:

— Не я победил, Илья, — он сделал паузу, окинув благодарным взглядом всю троицу агентов, — Мы победили.

Князев подошёл к своим агентам и завёл разговор по душам, а остальные принялись строить планы на будущее и пути отступления.

Группа Авдеева, теперь с дополнением, решала вопрос о делах насущных: для маленьких детей следовало найти другую школу для продолжения обучения, выпускникам — поступить в университет, а взрослым лучше благоустроиться. Но все эти мелочи не сравнятся с тем, какую стойкость проявили жители Логоса за столь долгое время, сколько сил и нервов ушло у Максима, Виктории, Дарьи, Андрея, Ромы, а затем и у Лизы для прямой конфронтации с фашистами, сколько тайн раскрылось с плохими последствиями. И это в прошлом. Логос закрыл для них свои двери навсегда.

***

Спустя несколько часов

В ФСБ началось разбирательство по делу Вульфа и его компании. Сотрудники тщательно отбирали важный материал для передачи в суд, изучали биографию работников, документы, полученные агентами Князя и папки с отчётами деятельности фармацевтической компании «Ингрид».

Пока шло приготовление к судебному процессу, было принято решение провести допрос каждого из числа приближенных Колчина.

Самого немца не стали трогать, имея сведения о его неразговорчивости с врагами, и оставили в камере — размышлять о содеянном.

Первой на допрос вызвали Раубер, посчитав её более опытной и мудрой среди сотрудников «Ингрид». Женщина со все тем же строгим взглядом опустилась на кресло, важно вытянув шею, и устремила голубые глаза на вошедшего мужчину.

— Не сказать, что добрый, но вечер, и хочу сразу представиться, — грозно произнес он, громко положив документы на стол, однако его эффектное появление не произвело впечатления на немку. Госслужащий сел перед ней, сложив руки в замок на столе и представился: — Я — подполковник ФСБ Геннадий Викторович Щедрин. У меня есть к вам вопросы.

— Я думала, что с такой фамилией вы пойдёте по пути тезки и займётесь написанием книг, — едко усмехнулась женщина, обратив основное внимание на фамилию мужчины.

— А я думал, займётесь живописью, госпожа Сафронова, — заявил в ответ госслужащий, поставив точку в их споре после возмущённого взгляда немки. — Хотя… Какая вы Сафронова. Раубер. Да и только, — усмехнулся мужчина, пробежавшийся глазами по помещению.

— Ваши игры взглядов забавляют. Ощущение, что в госорганы берут одних клоунов, — впиваясь корящим взглядом в Щедрина, процедила сквозь зубы полная ненависти Раубер. Подполковник намеренно кашлянул в кулак, возвращая серьезное выражение на лице. Он не ожидал, что находящаяся под следствием женщина за тяжелейшие преступления станет так язвить.

— Довольно. Шутки с вами никто шутить не будет. И вообще… — он поднялся со стула. — Посидите тут. Подумайте над своим поведением.