Добродетель и соблазн

Но он хотел большего, чем просто случайное обладание. И потому просто поцеловал ее. Это было как бы прелюдией к тому, чего он и сам не знал. Он еще ни разу не жаждал добродетельных и целомудренных женщин. Но чем крепче он ее целовал, тем с большим пылом она отвечала ему, тихонько постанывая, и он решил испытать, куда заведет их судьба. Он сильнее прижал ее, и ее сотрясла дрожь, она изогнулась, извиваясь бедрами, которые подстегивали его в его роковом предприятии. Впившись губами в ее рот, он принялся исследовать ее сладость, все глубже и глубже проникая в нее языком, словно проверяя ее готовность. Она чуть всхлипнула, жалобный, просящий звук еще больше распалил его. И когда его набухший член резко рванулся вверх, он краем глаза взглянул на малышку.

Та спала. Он молча вознес благодарственную молитву.

– Сделай это еще раз, – прошептала Татьяна. Ее глаза были плотно закрыты, грудь высоко вздымалась. – Поцелуй меня, ну пожалуйста…

Он выругался про себя, отнюдь не уверенный, что у него хватит самообладания. Едва ли он сможет быть настолько праведным, чтобы ограничиться лишь поцелуями.

– Прости меня, – прошептала она, неправильно интерпретируя отсутствие его реакции. Она открыла глаза. – Мне надо вернуться домой…

– Нет. – Тихое ворчание, может, даже приказ или на крайний случай вежливый отказ. Он провел кончиком пальца по ее нижней губе и улыбнулся. – Не уезжай пока, – произнес он мягко.

– Ты уверен? – На лице ее проскользнула вымученная улыбка.

– О да… абсолютно уверен. – Он склонился, их губы соприкоснулись, и дрожь пробежала по ее телу. – Обними меня, – прошептал он, взял ее руки и положил себе на плечи, сгорая от желания. – Поцелуй меня.

– Я не должна, – простонала она, однако тут же жадно потянулась к нему и легко, словно мотылек, коснулась его губ.

– У меня хорошо получилось? – спросила она с наивной надеждой порозовевшими влажными губами.

– Просто великолепно, – восхитился он и, взяв в свои ладони ее лицо, притянул ее к себе и приник к ней на этот раз жарким, неистовым поцелуем, в несколько мгновений доведя ее до полного исступления.

Он спрашивал себя, как далеко он мог позволить себе зайти практически на глазах у своих дружинников – не говоря уже о ее спящей дочери. Это было не совсем удобно даже для человека с его богатым опытом. Он поднял голову, чтобы осмотреться.

– Еще, еще, – бормотала она, задыхаясь и тесно прижимаясь к нему.

– Еще – что? – Он был готов продолжить, однако хотел заручиться ее согласием на случай, если она действительно столь целомудренна, как дала повод думать о себе.

– Я не знаю, не знаю… – всхлипнула она, дрожа всем телом, плотно зажмурившись, крепко обхватив его руками.

Боже, если она была столь непорочной, он не был готов заняться с ней любовью в столь сомнительных обстоятельствах. Взяв ее за подбородок кончиками пальцев, он прошептал:

– Посмотри на меня.

Она взглянула на него, хотя ее ресницы лишь чуть приоткрылись, а взор был устремлен куда-то далеко за его спиной.

– Я буду ласкать тебя, касаясь в очень интимных местах, – сказал он прямо, преднамеренно, чтобы она была готова. – Ты понимаешь?

Она кивнула, хотя ее взгляд еще избегал его.

– Скажи мне, что поняла меня. – Осознавала ли она действительно то, что он говорил?

– Ласкай меня… пожалуйста, я отдаю себе отчет во всем.

– Помни, тут недалеко наши люди. Ты должна вести себя тихо.

Она снова кивнула.

Странным образом он сам ощутил некоторую неуверенность. Женщина перед ним была крайне возбуждена, возможно, не сознавая последствий своих желаний. Это тревожило его, одновременно пробуждая любопытство, – он не имел представления, как она будет реагировать. И на какое-то мгновение он заколебался.

Но она вдруг взяла его лицо в свои ладони и впилась в его губы с неистовством, неловким и неумелым и в то же время в высшей степени возбуждающим.

Непорочное чувственное безумие оказалось для него полной новостью. Его охватил приступ неудержимого желания с головы до пят, член стал твердым, словно камень.

Если бы до него вдруг не донеслось издалека конское ржание, он мог бы отбросить в сторону всякую осторожность. Это было бы нечто новое даже для него. Но присутствие людей Татьяны остановило его.

Они были здесь, в пределах видимости, и уж, конечно, могли все слышать, а он вовсе не был уверен, что женщина будет вести себя тихо. И он с раздражением осознал, что сегодня ему придется принести в жертву свои желания. А вот пыл женщины мог быть утолен другими способами.

Осторожно сняв ее руки со своего лица, он положил их на одеяло и прошептал ей на ухо:

– Делай все, что хочешь, только не кричи.

– Да, да, да… все, что ты скажешь.

Это было не совсем то, что он хотел бы услышать, и ему пришлось проявить чудовищное самообладание, чтобы обуздать свои распаленные чувства. Скоро, убеждал он себя, обещая себе свидание с восхитительной княгиней Шуйской, когда время не будет иметь значения и не будет посторонних.

Ну а пока… он доставит ей хотя бы минимум наслаждения.

Он чуть приподнял юбку, и его руки скользнули и удобно устроились на ее коленях.