Добродетели – истинное богатство человека. По творениям святителя Василия Великого

Не плоти внемли, не за плотскими благами гонись всеми мерами, то есть за здравием, красотою, наслаждением удовольствиями и долголетием; уважай не деньги, не славу, не владычество; не то почитай великим, что служит для временной жизни, и в попечении о сем не будь нерадив о преимущественной своей жизни. Но внемли себе, то есть душе своей. Ее украшай, о ней заботься, чтобы своею внимательностью предотвратить всякую нечистоту, сообщаемую ей пороком, очистить ее от всякого греховного срама, украсить же и просветлить ее всякою красотою добродетели. Испытай себя самого, кто ты; познай свою природу; познай, что тело твое смертно, а душа бессмертна; что жизнь наша двояка: одна, свойственная плоти, скоропреходяща, а другая, сродная душе, не допускает предела. Поэтому, внемли себе, не останавливайся на смертном, как на вечном, и не презирай вечного, как преходящего. Нерадей о плоти, потому что преходит; заботься о душе, существе бессмертном. Со всевозможным тщанием вникай в себя самого, чтобы уметь тому и другому дать полезное: плоти – пропитание и покровы, а душе – догматы благочестия, благопристойное образование, упражнение в добродетели, исправление страстей, чтобы не утучнять тебе тела, не стараться о множестве плоти. (3, с. 13)

* * *

Упражнение в добродетели уподобляется лествице, той именно лествице, которую видел некогда блаженный Иаков, одна часть которой была близка к земле и касалась ее, а другая простиралась даже выше самого Неба. Посему вступающие в добродетельную жизнь должны сперва утвердить стопы на первых ступенях и с них непрестанно восходить выше и выше, пока, наконец, через постепенное преспеяние не взойдут на возможную для человеческого естества высоту. Посему как первоначальное восхождение по лествице есть удаление от земли, так и в жизни по Богу удаление от зла есть начало преспеяния. (4, с. 3–4)

* * *

Трудившиеся над исследованием учения о добродетели говорили, что одни добродетели составляются из умозрения, а другие неумозрительны; так, благоразумие составляется из умозрений при рассуждении о добре и зле, целомудрие – из умозрений о том, что должно избирать и чего избегать, справедливость – из умозрений об усвояемом и неусвояемом, мужество – из умозрений о страшном и нестрашном. Но красота и крепость суть добродетели неумозрительные, следующие за теми, которые из умозрения, ибо некоторые из мудрых красоту находили в соразмерности и стройности душевных умозрений, а крепость усматривали в окончательном произведении положенного в нас добродетелями умозрительными.

Впрочем, чтобы в душе были красота и сила производить должное, для сего имеем мы нужду в Божией благодати. (4, с. 27–28)

* * *

В нас есть естественные добродетели, с которыми душа имеет сродство не по человеческому научению, но по самой природе. Никакая наука не учит нас ненавидеть болезнь, но сами собою имеем отвращение ко всему, что причиняет нам скорбь, так и в душе есть какое-то не учением приобретенное уклонение от зла. Всякое же зло есть душевный недуг, а добродетель соответствует здравию. Хорошо некоторые определяли здоровье, что оно есть благоустройство естественных действований. Кто скажет то же и о благосостоянии души, тот не погрешит против приличия. Посему душа и не учась желает свойственного ей и сообразного с ее природою. По сей-то причине для всякого похвально целомудрие, достойна одобрения справедливость, удивительно мужество, вожделенно благоразумие. Сии добродетели душе более свойственны, нежели телу здоровье. (1, с. 289)

* * *

У ревнителя добродетели, хотя встретится что-либо трудное, не омрачит сие радости; потому что скорбь терпение соделовает, терпение же искусство, искусство же упование: упование же не посрамит (Рим. 5, 3–5). Посему тот же апостол и в другом месте повелевает нам в скорби быть терпеливыми и радоваться упованием (Рим. 12, 12). Итак, надежда делает, что радость обитает в душе добродетельного. (3, с. 19)

* * *

Ежели в душе есть добродетель, ежели исполнена она благих дел, ежели близка к Богу, то имеет многа блага, и пусть веселится прекрасным душевным весельем. (3, с. 33)

* * *

Приобретение добродетели и обогащение добрыми делами есть любостяжание похвальное, хищение, не доводящее до слез, ненасытность, достойная венца; и виновен тот, кто не делает таких насилий. (2, с. 353)

* * *

Покажи несколько терпения в несчастии, как мужественный Иов, не поддавайся волнению и не бросай в море, если везешь с собой какой-либо груз добродетели. Соблюди в душе благодарность, как драгоценную клажу, и за благодарность получишь сугубое наслаждение. (3, с. 46)

* * *

В людях истинно кротких, не имеющих тяжелого нрава, не менее того бывает и благости, потому что благость – основа кротости. Все же это, взаимно срастворенное и совокупленное вместе, производит из себя наилучшую из добродетелей – любовь. (2, с. 349)

* * *