Доброе утро!

— Подтолкнуть тебя к чему? — Она рассмеялась. — О господи. Дэнни, ты же не верил, что я спала с тобой только потому, потому что ты мне нравился. Ты был уверен, что я обманщица, что мне нужны лишь твои деньги. Ты не поверил в мою беременность и выгнал меня. Ты с подозрением отнесся к моей идее о совместной опеке, и ты настаивал на подписании соглашения. Невозможно заставить тебя силой делать что-то.

— И ты не желала, чтобы я, испытывая благодарность за то, что мне разрешили видеться с дочерью, влюбился в тебя?

Некоторое время она в шоке смотрела на него, затем печально покачала головой. Он действительно верит лишь в меркантильность людей, им всегда что-то от него нужно.

— О, Дэнни, я не стремилась с помощью Сары втянуть тебя в отношения со мной.

— Правда?

— Правда. Я отдала тебе Сару потому, что ты ее папа.

— И ты от меня ничего не хочешь?

Грейс заколебалась. Она хотела, чтобы у них была нормальная семья. Она хотела, чтобы он стал тем счастливым, смеющимся парнем, который занимался с ней любовью в доме на пляже. Она хотела, чтобы и он желал ее, чтобы приветствовал ее, раскрыв объятия. Она хотела многого — и ничего. Она бы отдала все, чтобы построить с ним счастливое будущее. Но если он откажется, она просто уйдет в сторону...

Она уже знала, что честность Дэнни ценит превыше всего, поэтому сделала глубокий вздох и закрыла глаза.

— Я многого хочу, но я реалист. Ты не влюбишься, пока не будешь готов к этому. И никому не удастся тебя подтолкнуть.

Он опустился на табурет.

— Знаю. — Указав на плиту, продолжил: — Думаю, какао уже закипело.

— Ой! — Грейс бросилась к плите, горячее молоко перелилось через край кастрюли. — Похоже, мне нужно начинать заново.

— Думаю, нам обоим нужно начинать заново...

Не уверенная, о чем именно он ведет речь, Грейс не стала переспрашивать, поставила кастрюлю в раковину и наполнила ее водой.

— И как ты полагаешь, нам стоит начать?

— Первым шагом станет мое признание.

Она достала другую кастрюлю, налила молоко, насыпала какао. И пусть Грейс всего лишь слушатель, но теперь она намерена постараться понять его, а не выдумывать за него его же жизнь.

— Расскажи мне все.

Пока она зажигала газ, он уселся удобнее.

— Прошлой ночью я еще раз обдумал все события, что произошли со мной за последние несколько лет...

Он сделал паузу.

— И?.. — поинтересовалась Грейс, рассудив, что ее молчание он принял бы за невнимание.

— Мой брак с Лидией развалился до случая с Кори.

Грейс резко обернулась.

— Что?

— Сегодня, когда я укачивал Сару в ее колыбельке, я подумал о твоей невыносимой тоске, твоем одиночестве. Ты совершенно не похожа на Лидию. Мы с ней всю нашу совместную жизнь ссорились. Сначала она не хотела детей, затем, когда у нас появился Кори, хотела отдать его в школу для одаренных детей в Калифорнии. Мы ссорились потому, что она продолжала отталкивать сына, она не хотела, чтобы он был рядом.

— О...

— Не хочу сказать, что я не любил ее, когда женился, но мы оказались абсолютно разными людьми, с разными жизненными позициями. Мы упорно шли к разводу еще до смерти Кори. Сегодня я осознал, что мне нужно перестать путать одно с другим. Не смерть Кори положила конец нашему браку.

— О, мне очень жаль...

Он легко рассмеялся.

— Знаешь, что я о тебе думаю? У тебя действительно шестое чувство. Я в этом убедился еще тогда, в доме на пляже, наблюдая за вашим с Орландо общением и слушая ваши беседы. Я видел — ты особенная. Более того, у нас с тобой одна мера ценностей. Особенно в отношении семьи и обязательств. У нас с тобой есть то общее, чего и в помине не было у меня и Лидии. Общие надежды. В воскресенье я осознал, что нас связывает нечто более глубокое, чем простое физическое влечение. — Он замолчал на мгновение. — И я запаниковал.

Грейс хранила молчание, давая ему возможность выговориться.

— Сегодня, укачивая плачущую Сару, я ненавидел себя за то, что забрал у тебя ребенка, злился, что жизнь завела нас в тупик, а потом я внезапно осознал, что это не жизнь виновата, а я! Я не знал, что могу любить тебя, не причинив тебе боли.

Она задержала дыхание, боясь спугнуть робкую догадку.

— Я многое передумал о моем браке с Лидией, о смерти Кори и, в конце концов, пришел к выводу...

— К какому? — прошептала она.

— Если бы мы с тобой поженились, это не значило бы, что мы бы забыли о Кори. Ты бы знала, что я ошибся, когда отвлекся от ребенка, и я бы чувствовал вину за это, но ты бы никогда не корила меня. Я и ты — мы бы выжили вместе, и наш брак, возможно, стал бы счастливым.

Женщина прижала руку к груди.

— Звучит, как комплимент.

— Ты особенный человек. Или сила твоей любви особенная. — Он покачал головой. — Или мы вместе особенные. Я не знаю... Однако в этой ситуации ты была очень терпелива, а я сбежал.

— Ты не сбежал, — улыбнулась она.

— Возможно, и нет. Возможно, меня тянуло назад, в прошлое. Я не могу ничего с этим поделать, но...

Она задержала дыхание, сердце колотилось в груди, готовое выпрыгнуть наружу.