Доброе утро, Вегас (ЛП)

— Джен, очень неприлично провести на своей прощальной вечеринке десять минут.

— А пятнадцать?

Она встала ровнее и прижалась к моей груди. Не было ничего странного в этой публичной демонстрации перед всеми людьми, от которых мы так старались скрыть наши отношения. С другой стороны, мы также пытались скрыть их от самих себя.

— Мать, вероятно, потеряла бы сознание от блаженства, если бы услышала, как я это говорю, но хорошие манеры требуют, чтобы мы остались хотя бы на час.

Я провел губами по ее макушке.

— Полчаса. — Она не спрашивала.

— Целый час, Джен.

— Хочу заполучить тебя голым.

Я простонал ей в волосы:

— Ты выиграла.

Я почувствовал ее улыбку на своей груди.

— Видел БШ? Нам стоит поздороваться с боссом прежде, чем исчезнем, — сказала она.

— Он редко появляется на таких событиях, не любит общаться с нами, подчиненными.

Неудивительно, что БШ остался в стороне, учитывая, что он целовал свои блестящие новые оптимистичные прощальные рейтинги. Хотя я все равно считал, что во всем виноват он. Ему просто стоило оставить при себе информацию о вакансии в Финиксе.

Двадцать минут спустя, достигнув предела в полчаса, мы ускользнули и устроили приватную вечеринку на моем матрасе.

Джен и понятия не имела, что сорвала мою вишенку.

В пятницу вечером, возвращение в ее влажный жар на самом деле стало для меня первым разом. Я приходил в восторг, исследуя, что именно заставляет ее вздыхать, ахать, а что — кончать.

Совершенно независимо от того, делал я это или нет.

Просто для справки: это была ее сфера компетенции. А она доставляла оргазмы, от которых я видел звезды.

Секс всегда приносил удовлетворение и был неплохим способом провести время, но до Дженсен было чисто техническим аспектом заставить женщину кончить первой. Что-то вроде поиска проверенного способа, который сработает с леди, ради которой я разделся.

Исследование партнера ради чистого удовольствия было редкостью и, как только натягивался презерватив, таинство заканчивалось даже еще до того, как я впервые входил в женщину. Все эти фрикции были лишь способом прийти к финишу.

Сейчас же хотелось, чтобы Дженсен теряла сознание, кричала до хрипа и, в конце концов, оказывалась подо мной массой без костей.

Или сверху на мне.

Поскольку мой дом никогда не был местом для секс-марафонов, у меня было достаточно мест для этого.

В субботу у нас обоих был выходной, и к закату каждая комната в доме была нами опробована. Некоторые по два раза.

Задница болела, ноги ломило, а яйца чувствовались сморщенным, сдутым воздушным шаром. Я не думал, что смогу выдержать еще один оргазм.

Проблема была в том, что Джен превратилась секс-маньячку и, если учесть, что наряд, в котором она ходила целый день, состоял из трусиков и моей футболки, вы можете понять мое затруднение.

Просто до следующего дня нужно было держать руки при себе. Я бы сидел на них при необходимости. Кстати, собаки тоже заслуживали отдых: как только мы начинали что-то в комнате без дверей, Лита с Ангусом скрывались во дворе.

— Господи, я не могу двигаться, — пожаловался я Джен, приковылявшей в гостиную со свежей бутылкой вина и пакетом винограда. — Скоро приедет пицца, а я буду не в состоянии подняться и открыть дверь.

— У меня болит в таких местах, о которых я и не подозревала. Мне серьезно нужен перерыв до утра.

Она без всякой грации плюхнулась на диван, едва не приземлившись на мои колени.

— Ты смешно ходишь.

— И по чьей это вине?

Я застонал, когда она ударила меня локтем в ребра, и был шокирован, обнаружив, что они тоже немного болят.

— Я бы поднял руку, но не думаю, что прямо сейчас это возможно.

— Бедный Так. Думаю, тебе просто нужно подкрепиться, наблюдая за тем, как я ем.

Она опустилась на подушки, вынув из пакета горсть винограда, и разыграла сцену, рассматривая каждую виноградинку прежде, чем сунуть ее в рот со стоном.

Услышав ее низкий, хриплый голос, я почувствовал, как напрягся. А еще думал, что мой бедный член обессилел. И снова Дженсен доказала мою неправоту.

Хорошо, что я уже расплатился кредитной картой, когда звонил сделать заказ огромной пиццы. Я засунул в дверь десятку на чаевые и записку, в которой попросил оставить пиццу на крыльце.

Намного позже, когда засыпал с желудком, наполненным мясом и с Дженсен, использующей мою руку в качестве подушки, я поразился тому, как все изменилось. И насколько, возможно, осталось неизменным.

Разговоров об отъезде удалось избежать. Как будто посреди комнаты стоял грузовик, а мы оба делали все возможное, чтобы не замечать его.

Завтра нам придется столкнуться с реальностью. К полудню она либо сядет в машину и уедет, либо — нет. А я все еще не знаю, как она поступит.

Даже кровать сейчас чувствовалась более пустой с ней, лежащей у меня под боком, чем в моменты, когда ее вообще здесь не было.

***

Сразу после десяти утра воскресным утром я выбрался из-под Дженсен. Она выглядела восхитительно сонно-помятой и слишком измученной, чтобы ее будить. Под глазами залегли темные круги, а дыхание почти не изменилось, когда я заправил одеяло вокруг спящего тела.