Доброй ночи, любовь моя

Мужчина упал перед ней на колени, засунул ее ноги в ботинки и завязал шнурки двойным узлом. Все это молча. Затем открыл дверь, вышел за ней на улицу. У машины он наклонился к птице и громко чмокнул ее в клюв. Потом в замешательстве посмотрел на Жюстину.

– Он всегда клевался в ответ, когда его целуешь. Прямо до крови.

– Вот как...

Жюстина положила птицу на переднее сиденье. Птица, казалось, задремала.

– Смотрите, она на голубец похожа, – сказал мужчина, и Жюстина отметила, что теперь он говорил о птице в женском роде.

Пока она заводила машину, он не убирал руку с открытого окна. Ладонь была узкая, точно у ребенка.

– Ну я поехала, – сказала Жюстина и включила первую скорость. Костяшки пальцев у мужчины побелели.

– Да, – донеслось сверху.

Когда машина тронулась, он убрал руку и сделал жест, словно хотел остановить ее. Только на автостраде она вспомнила, что забыла спросить, как зовут птицу.

* * *

Она поселила птицу в своей комнате. Принесла из сада деревце и установила в подставку для елки. Для устойчивости привязала ствол к крюку в стене. На дереве птица спала. Через несколько часов птица оторвала от ветвей все листья, до последнего.

Птице нравилось быть с ней в кухне, нравилось подлетать к ней, когда она сидела и смотрела на озеро. Жюстина везде находила засохшие следы ее присутствия. В первые дни она тщательно расстилала газеты, убирала помет. Позже она делала это от случая к случаю, когда вспоминала, что дом теперь принадлежит только ей, а ее собственность заслуживает ухода.

Так же как и она сама.

* * *

Выкорчеванные корни, выложенные на просушку. Она забиралась под них в детстве, они могли снова упасть, но этого так никогда и не случилось, и она сидела там, и на шее оставались разводы от земли.

Звери, мелкие зверьки, острые ушки, блестящий мех. Или косули, застывшие там, где лес переходил в поле, мокрые носы, белки глаз. Там, за стеной из корней, ее окружали звери, становились кольцом, а она была Белоснежкой, оставленной в лесу Охотником. Она думала про Охотника, и между ногами у нее распухало, из нее впервые потекла кровь, хотя она все еще была ребенком. И все же.

И он отвел ее в лес, и поднял ружье. Нацелился прямо в ее левую грудь.

Она сидела возле мертвой лани, когда он ушел, заглядывала в рану. Он вырезал оттуда сердце и взял с собой. Была ли это лань? Она не знала, только тело было растерзано, а Охотник нес сердце женщине, которая жила в доме Белоснежки.

Я поступил с девочкой, как ты велела.

Секундное замешательство, потом женщина схватила зеркало, посмотрела на свое отражение.

Удовлетворение.

Пришли лисицы и мыши. А перья сов хлопьями снега оседали на поленницу, где пряталась Белоснежка. Точно пуховое одеяло.

* * *

Флора от животных заболевала, ее трясло от отвращения. Как-то раз в прихожую заскочила кошка, Флора накинулась на нее с веником. Шерсть у кошки встала дыбом. И хвост.

Вечером, когда отец пришел пожелать ей спокойной ночи, она рассказала ему.

Лицо у него сделалось странное, без всякого выражения. Он все гладил ее по руке, долго, но слабо.

На следующий вечер она попросила отца завести какую-нибудь зверушку. Кошку или собаку. Или птичку. Может, он был и не против, но всем в доме командовали Флора и ее капризы.

– Давай еще крыс и мышей заведем, пусть строят из грязи гнезда, – сказала бы Флора, холодно глядя на него своими нарисованными фарфоровыми глазами. – Микробы и вонь. Животные есть животные, им не место в человеческом жилье.

Это не касалось голубого песца. Он ведь был мертвый. Шубку Флоре подарили зимой. Чтобы ее утихомирить. Флору часто надо было утихомиривать.

Глава 6

Берит Ассарсон поздно ушла на обед. Она толком не решила, где пообедать, голод постепенно отодвинулся, однако ей все-таки надо было хоть что-то в себя запихнуть, чтобы хватило сил на вторую половину дня.

Она редактировала книгу о парусном спорте. Берит не особо много знала о парусном спорте, но поскольку книгу решено было издать, а она получила задание подготовить ее к выпуску, то ей не хотелось признаваться в своих пробелах.

Тор, когда они встретились, держал лодку, и, конечно, так приятно было скользить среди островов, приглядывая тихую бухточку для ночевки. Но было и кое-что еще. Тор, чуть что, злился, требовал, чтобы она следила за разными якорными цепями и канатами, в критических ситуациях даже забывая, что она ничего этого не умеет. И обычно все заканчивалось ссорой.

Они продали лодку и купили дачу. Собственно, не совсем дачу. Это был довольно большой дом на острове Вете, построенный в начале века. Зимний дом, чтобы можно было Рождество праздновать, они так и делали. В этот раз приехали оба сына с девушками.

Берит вошла в крытый рынок на площади Хеторьет. Второй час дня, толчея уже спала. Она заказала авокадо с креветками и большую чашку кофе с молоком и уселась за столик около цветочного отдела. Сколько теперь сортов тюльпанов и до чего красивые оттенки! Вот еще морозец бы и снег выпал, стало бы светлее и повеселее.