Доброключения и рассуждения Луция Катина (без иллюстраций)

– Полиции перед преступниками робеть нельзя, – отрезал Катин. – К тому же он один, а нас трое.

– Тогда разрешите я пристрелю его через окно. Такой гадине на свете жить всё одно незачем.

– Не разрешаю. Встаньте справа от двери, Шолль – слева. Как ступит через порог, хватайте его за руки с двух сторон.

Скрипнул ключ. Створка распахнулась стремительно, от удара ногой. В проеме застыла долговязая, длиннорукая фигура, сзади подсвеченная солнцем, так что лица было толком не видно – только блестели маленькие, узко посаженные глаза.

Катин ждал, что, увидев перед собой незнакомца в желтом мундире, Кушке кинется наутек, но преступник зарычал и ринулся вперед, с невероятной скоростью вытянув из ножен саблю.

– Держи его! – крикнул Луций.

На злодея слева и справа кинулись помощники – и сшиблись друг с другом, ибо Кушке проворно скакнул в сторону, развернулся на каблуке, почти без замаха, самым кончиком сабли, чиркнул по горлу Шолля, ударом рукояти сбил на пол Вагнера и тут же, по-акробатски крутанувшись, сделал выпад, целя в живот Катину. Тот увернулся и обнажил шпагу. Вагнер, не поднимаясь, выдернул из-за пояса пистолет.

Оказавшись между клинком и дулом, Кушке длить схватку не стал. Он пнул ногой Вагнера и нырнул обратно в дверь.

– Вы ранены? – бросился Луций к Шоллю.

Помощник хрипел и свистел, зажимал себе шею пальцами, оттуда толчками била кровь.

– Не видите, он убит! Рассечена жила! – рявкнул Вагнер безо всякой почтительности к начальнику. – Скорее! Уйдет!

Вылетели во двор и увидели, что Кушке бежит не назад в деревню, а куда-то вбок.

– Увидел наших лошадей! – кричал сзади Вагнер. – Вы заслоняете его! В сторону, черт бы вас побрал!

Луций взял левее. Грянул выстрел, близ уха прогудела пуля, но в беглеца не попала.

Душегуб рубанул поводья, которыми был привязан к изгороди конь суперинтенданта, запрыгнул в седло, плашмя хлестнул по крупу – и с места взял в галоп.

– Что вы остановились? – повернулся Катин к Вагнеру. – В седло и в погоню!

– Бесполезно, – ответил тот, швырнул о землю пустой пистолет. Выругался. – Не догоним. Он взял лучшего коня. Кавалерист. А догоним – прикончит нас, как бедного Шолля. Он побежал, потому что подумал – нас много…

Луций скрипел зубами от бессилия.

– Что же делать?

– Ждать. – Вагнер проводил взглядом всадника, повернул к дому. Бросил через плечо: – Он вернется. Нынче же ночью.

– С чего вы взяли?!

– Ему нужно забрать деньги и серебро. Что мы нашли тайник, он не знает. И вообще считает нас олухами… Мы, конечно, и есть олухи. Но когда Кушке ночью вернется, олухов здесь будет очень много.

Потом они вдвоем, сняв шляпы, стояли над мертвым Шоллем. Луций вытирал слезы.

– Всему виной моя самонадеянность… Никогда себя не прощу…

– Бросьте, господин суперинтендант, – сказал вахмистр. – Не казнитесь. Шолля насильно в полицию никто не гнал. И это хорошая смерть. Я бы тоже желал умереть вот так, а не в постели от болезни. Ночью мы устроим засаду и возьмем этого мерзавца. Позвольте только, людей расставлю я. И командовать тоже буду я. Он не уйдет. Даю вам слово.

* * *

Всё вышло, как обещал интендант Вагнер.

Убийца вернулся за своим кладом в полночь. Раздался свисток. Дюжина полицейских налетела из темноты, сшибла преступника наземь и, пожалуй, забила бы ногами до смерти, если бы не вмешался начальник.

Окровавленный, с распухшей физиономией, с перебитой в локте рукой, зверь лежал на полу, яростно вращал глазами, скалил недовыбитые зубы.

– Что мы будем с ним делать? – спросил Вагнер.

– Довезем до границы и выгоним из Гартенлянда. Таков приказ его высочества, – нехотя ответил Катин. Высокогуманные принципы хорошо выглядят на бумаге и чудесно звучат в нарядном зале, но здесь, в комнате, где истек кровью интендант Шолль, верность идеалам давалась трудно.

Полицейские недовольно зашептались. Не столько для них, сколько для самого себя Луций воскликнул:

– Чего стоят убеждения, если отказываться от них, когда захочется? И что еще прикажете делать с этим выродком, если в Гартенлянде нет тюрьмы и отменены казни? Кладите его в повозку. Едем к границе. Пускай зализывает свои раны и уползает прочь.

Люди молчали, переминались с ноги на ногу.

– Ребята устали, зачем их гонять? – тихо произнес Вагнер. – И господину барону утруждаться незачем, больно много чести. Я сам его отвезу. Куда он, покалеченный, денется?

– Хорошо, – пробормотал Катин, отвернувшись. – Полагаюсь на вас. К тому же принц просил меня безотлагательно доложить об исходе дела.

Чувствовал он себя прескверно.

Карл-Йоганн не спал. С ним были Ангелика и ее компаньонка. Все трое вскочили навстречу Катину.

– Ну что?

– Схвачен, – коротко ответил Луций. – Новых потерь нет. Только интендант Шолль…

– Надеюсь, гартенляндская полиция не замарала себя убийством? – нахмурился принц.

– Нет. Согласно приказу вашего высочества, злодей отправлен к границе под конвоем.

Гансель просиял.