Добролёт

Шелихов. Вот сходим в Калифорнию и пойдём в Охотск. Не пустые, а с полными трюмами. Там, по слухам, водится золото и уголь. Рухлядь скоро закончится, а золото и уголь всегда будут в цене.

Пьяных. Туда сходить, ещё полгода пройдёт. Наш терпёж кончился. Вот чё скажу я тебе, Иваныч. Мы счас выбьем клинья и спустим корабли на воду! Нашёл чем заманить – углём и золотом! На Луне, наверное, тож золото имеется. Токо попробуй достань его!

Мутин. Даже Пашка Ласточкин нас мордой в грязь не тыкал!

Шелихов. Слушайте меня, горлопаны ярыжные! В сентябре на Охотск «Святителей» снаряжаю, двадцать человек пойдёт, остальные со мной до будущего года останутся, пока вернутся «Святители» с запасами.

Пьяных. Кто тебе сказал, что найдутся дураки остаться? Ты нас со свету изжить вознамерился, да не таковские мы! Мы у тебя вырвем лапы загребущие, купеческие!

(«Эй, наддай! Прощупаем, из какого он теста!» – взревели зверобои. Кое-кто выставил перед собой тяжёлые мушкеты, а кто-то и нож выхватил из-за голенища.)

(В избу вошла Наталья.)

Наталья. О чём тутока товарищи походные расшумелись? Кто это в гости с мушкетами и ножами ходит? А ну, живо спрячьте!

Мутин. Матушка, хоть ты нас послухай! Сама видела, живьём гниём в этой сырости. Солнца не видим. Зубы вываливаются. Цынга началась.

Шелихов. От цынги надо пить свежую кровь тюленей и моржей.

Мутин. Я тутока гляжу, нашу кровь готовы пить. И за что? Вдолби ему, плыть надо не в Камильформию, а в Охотск.

Наталья. А кто вам сказал, что прямо сейчас мы поднимем паруса и пойдём в Калифорнию?

Пьяных. А чаво он плёткой махать начал! У нас на плётку кой-чаво другое найдётся.

Наталья. Чего разорались?! Я с вами здесь с самого начала. И все мы вместе терпели сырость. Поперёк воли не пойдём. И ломать вас через колено не будем.

Шелихов. Это чего ты тут несёшь?

Наталья. Помолчи, Гриша!

(Наталья властно положила ладонь на плечо мужа.

И тут за спиной Натальи появилась атлетическая фигура Ка-тылы. Медно-красное лицо индейца, испещрённое свирепой голубой татуировкой, выражало решимость. В одной руке он держал копьё, в другой топор.

Зверобои помнили, что вся шелиховская партия спасением жизни во время первой же стычки с дикими была обязана ему, Ка-тыле. Именно он предупредил о вероломном нападении кыхтаканцев.)

Ка-тыла. Ше-лих – мой брат! Матушка (кивнул на Наталью) – моя мама. Меня за него можно убить… Себя не буду защищать, а за нее… (Ка-тыла вновь скосил глаза в сторону Натальи Алексеевны.) За неё никого в живых не оставлю!

(Оторопевшие зверобои стали растерянно поглядывать друг на друга.)

Наталья. Господа походные! Шабашь, плохо или хорошо, но так дело не решишь. Криком да на горло брать – пустое и опасное дело. До дома отсель тыщу вёрст. От нас соседи наши только и ждут, чтоб мы здесь друг другу глотки перегрызли. Им от тово одна радость. На себя поглядите. Да вы хуже диких!

Пьяных (кривя губы). А мы таки! Не надо нам в рожи плетью тыкать. Если чо, на куски порвём!

Наталья. Прохор, да неужто это ты говоришь?! Ты, который заслонил меня собой, когда дикие ночью резать нас надумали! То, что им не удалось, теперя сам решил меня разорвать?!

Пьяных. Да ты что, матушка? Я и счас за тебя кому хошь голову проломлю.

Наталья. Тебе, Прохор, верю! Давайте так. Завтра соберёмся и спокойно всё обсудим. Как жить дальше? По какой цене добытую пушнину продать, дорученьица – кому чего надобно и на все ли деньги, да и какой наказ компаньонам: сколько и чего представить они должны для промысла. Приговорим, подпишем, за бесписьменных понятые скрепят, и по прибытию в Охотск отошлём. А я… а мы обещаем всё выполнить. Крест на том целую. Ешо хочу сказать, на разговоры с мушкетами и ножами не ходят.

Пьяных. А что? Матушка, хозяюшка и заступница наша, Наталья Алексеевна дело говорит. Пошли, мужики.

Наталья. Чего идти? Пришли, так надо бы и чаю попить. Катерина! Ставь на стол самовар. И доставай сухари.

Пьяных. А может, чаво и покрепче найдёте? Для сугреву.

Наталья. Катерина! Достань штоф «Ерофея Палыча», выпьем мировую, а то что-то зябко.

Пьяных. Вот это по-нашенски! Мужики, мушкеты в угол ставьте! И за стол.

Наталья. Но сначала помойте руки.