Добролюбов

Добролюбов иронизировал, разоблачал, негодовал. Постепенно письмо, обращенное к Гречу, становилось революционной прокламацией, острым памфлетом на николаевское царствование и на самого Николая I. В нем кипело благородное возмущение человека, охваченного ненавистью к царю-деспоту и к прославляющим его ничтожествам. В то же время оно было согрето искренней любовью к страдающему, закованному в кандалы народу. Письмо было насыщено фактами, историческими примерами, что придавало доводам автора неотразимую убедительность. Политическая непримиримость в оценке крепостнического режима, сдержанно-страстные интонации, ясность и сила мысли — все это живо напоминало о Белинском, о письме его к Гоголю. Характерны и стилистические приемы памфлета, идущие, от Белинского (например, прямое обращение к адресату: «Знайте же, что для русского мужика царь есть отвлеченное понятие…»). Несомненно, что автор памфлета хорошо знал письмо к Гоголю, этот выдающийся документ революционной пропаганды, и сознательно стремился следовать ему не только в манере изложения, но и по существу: он касался многих вопросов, которые были затронуты Белинским. Так, почти дословно повторяя мысль, выраженную в письме к Гоголю, он писал, что «православная церковь и деспотизм взаимно поддерживают друг друга; эта круговая порука очень понятна».

Добролюбов и не скрывал своей близости к Белинскому, к завещанным им революционным традициям. Закончив письмо, он поставил под ним подпись:

«Анастасий Белинский». Имя Анастасий по-гречески значило — воскресший. Отсюда можно заключить, что автор письма не только хотел напомнить врагам грозное для них имя Белинского, он хотел сказать, что Белинский жив, что его революционное дело продолжает новое поколение борцов, которое в новых условиях будет действовать с непримиримостью, достойной своего учителя.

Через несколько дней Греч получил по городской почте письмо «воскресшего Белинского». Смертельно перепуганный, он немедленно переслал эту «ужаснейшую якобинскую статью» Л. В. Дубельту — управляющему III отделением. Жандармы всполошились и начали энергичные поиски автора. Сначала его пытались обнаружить в литературных кругах. В одной из относящихся к этому времени бумаг Дубельта высказано такое предположение: «…он должен быть не из дюжинных писателей, пишет резко и, по моему мнению, человек бессовестный, но по дерзости и правилам человек весьма опасный и не удивлюсь, если он свою статью пошлет для напечатания в Лондон, в типографию Герцена». Затем автора опасного письма начали искать среди студенчества, в частности III отделение затребовало и получило образцы почерков от 800. студентов Медико-хирургической академии. Однако и эта мера ни к чему не привела и через некоторое время, жандармы были вынуждены отказаться от дальнейших поисков.

Письмо «воскресшего Белинского» много лет пролежало в архивах III отделения[8] и не получило распространения. Но можно почти уверенно сказать, что по замыслу автора оно было предназначено, не только для одного Греча. Вряд ли Добролюбов стал бы заботиться о литературной отделке письма, прибегать к образным сравнениям, обогащать свой текст народными выражениями, пословицами, историческими параллелями (например, сопоставление Николая I с Карлом XII и Наполеоном), если бы он думал, что его читателей будет только один человек — столь презираемый им издатель «Северной пчелы». Скорее всего Он рассчитывал на гораздо более; широкую аудиторию (вспомним» что написанные двумя месяцами раньше стихи на юбилей того же Греча были разосланы во многие редакции), но по неизвестным причинам не сумел распространить свое произведение. Единственный дошедший до нас экземпляр памфлета написан не рукой Добролюбова (видимо, по конспиративным соображениям он поручил переписать текст кому-то из надежных товарищей), однако авторство его не вызывает сомнений: оно подтверждается и анализом материалов письма, которые Добролюбов немного позднее сам же использовал в рукописной газете «Слухи» и в дневниковых записях, и наличием стилистических оборотов, характерных для Добролюбова, и сопоставлением документа с предыдущим выступлением того же автора против Греча (о его «комическом, осмеянном» юбилее дважды упомянуто в письме), и, наконец, тем обстоятельством, что в одном из номеров «Слухов» (от 12 октября 1855 года) Добролюбов сам сослался на письмо «воскресшего Белинского» и даже привел из него цитату.

Ранний политический памфлет Добролюбова исключительно важен для характеристики его идейного развития. Вместе со стихами и другими произведениями середины 50-х годов он наглядно показывает, что еще задолго до окончания института сформировались революционные взгляды будущего критика, отличавшиеся уже тогда необычайной зрелостью и глубиной.

VII. «ВЕЛИКИЕ ВОПРОСЫ»