Добронега

Лодочный сторож получил обещанную гривну и не задал ни одного вопроса, и даже делал вид, будто не замечает ничего особенного. Предслава, видя, что и здесь, на киевском берегу, никто не собирается развязывать ей руки и вынимать кляп, впала в апатию.

У торга, на том же месте, где и ранее, печенеги, возможно те же самые, грабили очередную жертву. И снова никто не подумал вмешаться. Было не до того.

Подъем к детинцу занял около часа. Стража, услышав голос Владимира, поспешила распахнуть ворота. Не получив указаний от князя, Хелье и Дир решили, что им вменяется следовать за ним. В палатах Владимир, держа Предславу за предплечье, остановился у лестницы, ведущей в верхние уровни.

– Подождите меня здесь, ребята, – сказал он и поволок Предславу наверх.

Слуга осведомился, не желают ли добрые молодцы утолить жажду.

– Желаем, – подтвердил Дир.

Четыре светильника горели в помещении, и Дир, присмотревшись, увидел наконец, что друг его очень бледен.

– Хелье.

Словно опомнившись, Хелье нехотя потянул пряжку, снял сленгкаппу, и, повернувшись боком к светильнику, осмотрел этот самый бок. Рубашка была в крови.

– Где это тебя? – спросил Дир озабоченно.

– Царапина, – сказал Хелье более или менее равнодушно.

Он стащил рубаху через голову. Дир присел на корточки рядом.

– Да, вроде ничего особенного, – согласился он. – Кровищи много, но это даже хорошо.

Вошел слуга с кружками и кувшином. Дир повернулся к нему.

– Принеси воды и чего-нибудь… целебное что-нибудь…

Вскоре Хелье сидел на лавице, сжимая зубы, а Дир промывал ему рану. Не очень глубокая, дюйма четыре в длину. Очень умело перевязав Хелье, Дир сел рядом на лавицу.

– Кажется, – сказал Хелье сквозь зубы, – я убил человека. Не знаю точно.

– Когда? – спросил Дир.

– Когда мы к лесу бежали. Наверное, какой-то дозорный. Видно было плохо. Он наскочил сзади, из тумана. Может, ему тоже было плохо видно. Зацепил меня свердом.

– Так. И?

– Очень плохо видно было. Он лупил на удачу. Я, отчасти, тоже. В общем, я попал ему в живот. Он упал. А я пошел дальше. Даже не проверил, жив он или нет.

– Ну и что?

– Что – ну и что? – Хелье дико посмотрел на Дира. – Убил человека, понимаешь?

– А он бы тебя убил, если бы ты его не убил.

– Это ничего не значит. Нельзя убивать. Грех.

Дир даже растерялся слегка.

– Чего – грех?

– Сказано – не убий. Не сказано – не убий, если только тебя не вознамерились убить около Вышгорода, а кругом туман.

– Не знаю, что тебе сказать, – Дир пожал плечами. – Не понимаю, о чем ты. А как же в бою?

– Также.

– А ранее ты никогда никого не убил?

– Нет.

– Чудной ты, – Дир пожал плечами. – Конечно, убивать нехорошо. Иного парня родители нянчили, учителя учили, кормили его до отвала, одежду ему пряли много лет подряд, а ты его тюк, и все тут. Но бывает необходимо.

– Бывает? – спросил Хелье.

– Да.

Хелье промолчал.

Владимир спустился по лестнице – помолодевший, деятельный, и злой.

– Какую награду хотите, ребята?

Дир посмотрел вопросительно на Хелье. Хелье пожал плечами. Видя, что друг его говорить не расположен, Дир взялся за переговоры сам.

– Слыхали мы, князь, что есть в Киеве отряд славных воинов назначения особого…

– Косая Сотня? – Владимир ухмыльнулся. – Что ж. Считайте, что вы приняты, оба. Помимо этого, я бы хотел вас отдельно отблагодарить. Более того. Дать вам в подчинение дюжину отборных головорезов, каких сами выберете. И быть при мне.

– При тебе, князь?

– При мне. Служить мне лично. Верные и храбрые мне нужны. Кто из вас Предславе щеку рассадил?

– Она сама, князь, упала…

– Да. Надо было еще и выдрать ее как следует. Хорошо. Хелье, чего это ты разделся?

– Ранен он, князь.

– Ого.

– Царапина, – сказал Хелье. – Не будем об этом.

Владимир подобрел.

– Ну, не будем, так не будем, – согласился он, улыбаясь. – Пойдем, ребята, покажу я вам ваши хоромы новые.

– А… – начал было Дир.

– У вас в городе есть жилье, – сказал князь. – И вы его сохраните. Платить за постой буду я. Но жить вы отныне будете здесь. Пойдем, пойдем.

Хоромы оказались во внутреннем уровне терема – две просторные комнаты, соединенные дверью. Обстановка спартанская – топчаны, ховлебенки, стол.

– Обслуживать вас будет один холоп, – объяснил Владимир. – Белье менять, за нужником следить, и прочее. Никуда не отлучайтесь, предварительно мне не сообщив. Платить вам будут щедро.

Глаза Дира радостно сверкали. Хелье казался равнодушным. Он потрогал рукой топчан и сел на него, не прося позволения и морщась от боли.

– Завтра в полдень, – сказал Владимир, – двинем ратью в Вышгород. Хватит. Осиное гнездо пора прикрывать. Вы поедете с ратью. С Добрыней. А сейчас спите. Приятных сновидений.

– Э, князь… – позвал его Дир.

– Ну?

– А это… как же… на верность? Присяга?

– Верность вы уже доказали.

– Но ведь нельзя же, князь, без присяги.

Владимира эта наивность провинциала позабавила.

– Что ж, – сказал он. – Присягай. Я слушаю.

Дир посмотрел на Хелье и с удивлением увидел, что друг его улыбается в первый раз по возвращении из Вышгорода, и улыбка чем-то похожа на улыбку князя. Он снова обернулся к Владимиру.

– Ну? – князь наклонил голову.