Добропорядочная ведьма

– Что ж, как вы наверняка знаете, ещё пятьсот лет назад магию разрыва связи применяли в качестве наказания. Оступившихся перед законом ведьм лишали фамильяров, а особо опасных преступников при этом ещё превращали в лягушек и ссылали в глухие болота. Не сказать, что такая магия требовала особых навыков или знаний. Вовсе нет! Но она просто существовала, а потом понемногу стала угасать, пока не исчезла совсем.

Тот, кто проводил ритуал, должен был нарисовать вот такую пентаграмму. – Он начал чертить схему, противно скрипя по доске мелом. – Затем смешать свою кровь и кровь своего фамильяра и нанести в центр пентаграммы. На пентаграмме размещался судимый со своим духом. Одно время использовали алтари, в другое – столбы, к которым привязывали преступника.

Проводящий ритуал и его фамильяр вторгались в сознания наказуемых, создавая напряжение в ментальной связи, пока та не разрывалась Как только это происходило, то дух исчезал, а его хозяйка переставала быть полноценной ведьмой.

Эли сморщилась от того, с каким пренебрежением Закс сказал фразу «переставала быть полноценной», подумав о пострадавшей ученице.

А преподаватель тем временем вошел во вкус и всё с большей увлечённостью вспоминал рассказы об отлучении ведьм от духов.

– А что было шестьсот лет назад! История знает случай, когда ведьмак приговорил одновременно тринадцать ведьм. Он один лично управился со всеми! – глаза профессора восхищённо сверкнули. – Сейчас я продемонстрирую вам старинные гравюры и фрески…

Эли и Мрак переглянулись в недоумении.

– Знаю я одну крысу, которая заслужила подобной участи, – вполголоса сказала Зелда.

Эли вздёрнула подбородок и сделала вид, что её это нисколько не задело. Однако слова гулким эхом раздавались в голове, щёки залились краской, а к горлу подкатывал ком от обиды.

Она едва сдерживала слёзы, смотря на картины со сценами изгнания духа и полотна с абстрактными изображениями, описывающие переживания преступников. Лица ведьм в агонии переставали быть похожими на человеческие, а духи теряли материальную форму, возносясь ввысь.

С трудом дождавшись завершения факультатива, Эли сгребла Мрака и быстро выбежала, ни с кем не прощаясь.

Дома она разожгла камин и завернулась в толстое одеяло, думая заснуть и не просыпаться до обеда следующего дня. Но покрутившись с одного бока на другой около сотни раз, она смирилась с тем, что сон этой ночью к ней не придёт.

– Да сама она серая мышь! – разозлилась Эли. С каких это пор она стала так близко принимать слова какой-то там Зелды?

Резко встав, Эли открыла шкаф, набитый склянками, купленными для неё тётей: с чешуйками, пушинками, слизями, цветами, пыльцой и корешками. Эли взяла того-другого, котелок и поварёшку и устроилась у камина. Мрак в недоумении наблюдал за её действиями, но ни о чём не расспрашивал.

Полночи Эли провела у булькающего котла. Она отрывала листики и цветочки от травяных пучков, перетирала в пыль сухую кожу жаб, доставала из баночек ногти мертвецов и клыки летучих мышей, перемешивала, брала очередной ингредиент… Она экспериментировала и чувствовала себя самой настоящей ведьмой!

А когда зелье достигло нужной консистенции и цвета, Эли утащила котел в ванную и принялась наносить вязкую жижу на волосы. Закончив, усталая, но довольная собой ведьмочка добралась до кровати и сладко уснула.

* * *

– Чёрт меня побери! – пробормотал ошарашенный Дар.

– Ты и чёрту будешь не нужен со своей успеваемостью… – не отрываясь от книги, сказал Тиль, а потом поднял глаза и, заметив Эли, открыл рот. – Вау.

– Вау? Что это значит? – Эли сложила руки на груди и отвела взгляд.

– Ты стала такой… Эм… Яркой!

– Огонь-цвет! В прямом и переносном смысле, – Дар обрёл наконец голос. – Я тебя даже не сразу узнал.

– Что-то ты не так сделала с зельем, – добавил Тиль. – Определённо не так.

Эли вздохнула и присела рядом. Что-то и впрямь пошло неправильно. Волосы не только приобрели огненно-рыжий цвет, но и новую привычку – они страшно электризовались и стремились в разные стороны. Такой лохматой она никогда не была, хотя всегда отличалась неряшливостью. Как бы она ни связывала волосы, пряди выбивались одна за другой и взлетали – одна влево, вторая вправо, третья ввысь, четвёртая вкось. А вместо блеска, которого она добивалась, появились блёстки, разлетающиеся вокруг. Как перхоть, только ещё и сверкают!

– Ты напортачила из-за того, что плохо меня слушала, когда я помогал на уроке зельеварения. Очень обидно. Но цвет и правда очень подходит к твоим родинкам, – добавил Тиль с лёгкой улыбкой и снова опустил взгляд в учебник.

Эли засмущалась. На своём лице она насчитывала семнадцать родинок, одна из которых, на подбородке, была значительно больше остальных и вызывала отдельную гордость. Большие родинки, на взгляд Эли, были более изящны, чем бородавки.

– Надеюсь, ты не попросишь покраситься за компанию? – спросил Дар. А потом повернулся к Тилю и добавил: – Знаешь, однажды в детстве она попросила спрыгнуть вместе с ней с нехилой высоты. Думала, тогда нам получится взлететь. Залезли мы кое-как на ель…

– Прекрати, давно это было! – вскипела Эли.