ДОБРОТОЛЮБИЕ

3) Если желаем что вожделеть, то что вожделенные добродетели, коей вкушение сладостно и ненасытимо? Если любим услаждаться красотою, то что достолюбезнее Господа, Коего красотою красуется все? Злыя же похотения, делая душу неистовою, снедают ее жесточае всякаго зверя: так что от них не удовольствие, а жизнь мучительная. Плоть и кровь, говорит Апостол, царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетления наследствует (1 Кор. 15, 50). И скажи мне, кого пленив грех не посрамил, не уничижил и смерти не предал? И кого объяв, добродетель не возвысила и не явила дивным в мир? Возми из многих двоих, — Амнона и Иосифа. Того не довел ли бдуд до смертнаго посрамления, а этого сохранение целомудрия пред Египтянкою не сделало ли царем? — Так добродетель достолюбезна, так вожделенна, так спасительна! А грех мерзок, отвратителен и пагубен! И однакожь мы люди великим заблуждением заблуждаемся, вместо жизни избирая смерть, вместо света приемля тму, и вместо нетления возлюбляя тление. Что может быть более сего достойно сожаления.

4) От чего же желая быть любителями добра, не можем мы быть таковыми? — От того, что желаем сего не истинным желанием, а притворным: так как будучи самовластны, мы всячески чего желаем, то и избираем; след. еслиб истинно желали добра, добро бы и избирали. — То правда, что нехорошая от юности жизнь наделяет нас страстными навыками не отторжимыми; но что говорит Апостол? — Человеческо глаголю, за немощь плоти вашея, якоже представисте уды ваша рабы нечистот и беззаконию в беззаконие: тако ныне представите уды ваша рабы правде во святыню (Рим. 6, 19). Т. е. в противовес склонности к гpеxy мы должны показать рвение к добродетели. Пребудем же еще и еще толкая, и всеконечно отверзет нам дверь всеблагий Бог, творя в нас благоугодное пред Ним, и подая нам жизнь вечную.

311.

1) Скончался некто с похвалами: дается урок подражать ему. — 2) Внушается памятованием о последних возгревать ревность, как делали все святые. — 3) Ублажается поступающий так, и прилагается: будем и мы таковы. [4, 109].

1) Теперь мы совершенно удостоверились, что брат наш Феосост скончался; и надобно о нем немногое нечто сказать, потому что он был муж из благоискусных, котораго похвала у многих, и монахов и мирян, который и сам слушался, и себя заставлял слушать, и искусившись тем, что пострадал, мог, говоря апостольски, и искушаемым помощи. Чрез это стяжав себе многих чад по Богу добрых, подвергся потом за истину скорбям и теснотам, гонениям в искушениям, немалым и нелегким, в коих скончавшись, отошел ко Господу. — Но для чего я все cиe говорю? — Для того, чтоб на сем брате нашем мы узрели и свое будущее, т. е. что если хорошо и преподобно поживем, то подобно ему похвалены будем по смерти другими, предлежа возбудителями доброй ревности для последующих; если же не хорошо будем жить, то не только не будем похвалены, но еще праведно подвергнемся муке нескончаемой: о чем страшно подумать, а не только говорить.

2) Ты же мне вот на что посмотри, — как мы один за другим переходим отсюда, и куда отходим, и что за жизнь устрояется для нас здесь на немногие дни, — чтоб пожить лишь сколько потребно для испытания и пробы добродетели, и потом перейти туда, где пребудем навсегда. Обдумывать cиe есть дело благоразумных; и кто обдумывает, тот страшится и трепещет всегда, каждодневно умирая произволением, каждодневно ожидая разрешения от тела своего, и тем возбуждая в ce6е рвение на предлежащия дела, по вверенному ему послушанию, и труды к трудам прилагая непрестанно. Ибо откуда паче естественные подвиги святых? Откуда послушливость их до самой смерти? — Откуда непобедимое терпение мучеников, при сечении членов, при излиянии крови? — Не отсюда ли, — не от помышления ли о скоротечности жизни и внезапной смерти, — о предстании пред страшное судилище и о нескончаемости вечных мук? — Отсюда у них все; отсюда претерпение жесточайших страданий как бы в чужом теле.