ДОБРОТОЛЮБИЕ

36. И еще большое значение давал сидению в келлии. Как рыбы, говорит он, оставшись долго на суше, умирают, так и монахи, находясь долго вне келлии, или пребывая с мирскими людьми, теряют любовь к безмолвию. Посему как рыба рвется в море, так и мы должны спешить в келлию, дабы, оставаясь вне оной, не забыть о внутреннем бдении (Дост. ск. 10).

37. Вообще советовал держать себя в келлии так строго, чтоб келлия для инока была пещию Вавилонскою, обжигающею в нем все нечистое (Patr. gr. t. 40, р. 1086).

38. Допускал, однакож, он и некоторое послабленье в напряжении подвигов, как видно из ответа его охотнику. Сказывают, что некто, в пустыне ловя диких зверей, увидел, что авва Антоний шутил с братиями, и соблазнился. Старец, желая уверить его, что нужно иногда давать послабление братии, говорит ему: положи стрелу на лук свой и натяни его. Он сделал так. Старец говорит ему: еще натяни. Тот еще натянул. Опять говорит: еще натяни. Охотник отвечал ему: если я сверх меры натяну лук, то он переломится. Тогда старец сказал ему: так и в деле Божием: если мы сверх меры будем напрягать силы братий, то оне скоро разстроются. Посему необходимо иногда давать хотя некоторое послабление братии. — Охотник, услышав это, пришел в умиление и пошел от старца с назиданием. А братия, укрепясь тем, возвратились в свое место (Дост. ск. 13).

Более впрочем сохранились такия изречения и сказания, в которых указываются душевные подвиги, или расположения сердца, условливающия успех. Таковы:

39. Терпение. Оно столько нужно подвижнику, что коль скоро его нет, то и сам он никакой цены не имеет. Так, хвалили братия св. Антонию одного монаха. Когда монах сей пришел, св. Антоний захотел испытать его, перенесет ли он оскорбление, и увидев, что не переносит, сказал ему: ты похож на село, которое спереди красиво, а сзади разграблено разбойниками (Дост. ск. 15).

40. Терпение нужно потому, что искушения для нас нужны. И св. Антоний говорил: никто без искушений не может войти в царствие небесное; не будь искушений, никто бы и не спасся (Дост. ск. 5).

41. Молитва. Этому учил он примером, ибо все знали, как долго он маливался. Мы знаем, говорили ученики его, блаженный старец иногда так углублялся в молитву, что простаивал в ней целую ночь, и когда восходящее солнце пресекало сию его пламенную в восхищении ума молитву, мы слыхали, как он говорил: зачем мешаешь ты мне, солнце? Ты для того будто и восходишь, чтобы отвлекать меня от Божественнаго умнаго света (Patr. lat. t. 73, р. 848).

42. Слезы. Так, когда брат спросил св. Антония: что мне делать с грехами моими? Он ответил: кто хочет освободиться от грехов, плачем и стенанием освободится от них: и кто хочет настроиться на добродетели, — слезным плачем настроится. Само псалмопение есть плач. Помни пример Езекии, царя Иудейскаго, который, как написано у Исаии Пророка (гл. 38), за плач не только получил исцеление от болезни, но и сподобился прибавления жизни на 15 лет, и на котораго нашедшее вражеское войско в 185 тысяч сила Божия поразила на смерть, ради пролитых им слез. Св. Петр Апостол плачем получил прощение в том, что погрешил против Христа, отрекшись от Него. Мария, за то, что орошала слезами ноги Спасителя, сподобилась услышать, что об этом всюду будет возвещаться вместе с проповедию Евангелия (Patr. lat. t. 73, р. 1055).

43. Места же смеху не находил св. Антоний в жизни инока, и когда ученики спросили его: можно ли нам когда–нибудь смеяться? Ответил: Господь наш осуждает смеющихся, когда говорит: Горе вам смеющимся ныне, яко возрыдаете и восплачете (Лук. 6, 25). Итак, верному монаху не должно смеяться, нам должно паче плакать о тех, коими хулится имя Божие, по той причине, что они преступают закон Его, и всю жизнь свою иждивают, погрязая во грехах. Будем рыдать и плакать, непрестанно умоляя Бога, чтоб Он не попустил им ожестеть во грехах и смерть не застала их прежде покаяния (Patr. gr. t. 40, р. 1096. Подобное у Василия Великаго крат. прав. 31).

44. Смирение, привлекающее покров свыше и обезопасивающее от всех падений. Видел я, говорил св. Антоний, однажды все сети врага, распростертыя по земле, и со вздохом сказал: кто же избегнет их? Но услышал глас, говорящий мне: смиренномудрие (Дост. ск. 7).

45. Почему внушал потом: если подвизаемся добрым подвигом, то должно нам крайне смиряться пред Господом, чтобы Он, ведающий немощь нашу, покрывал нас десницею Своею и хранил; ибо если вознесемся гордостию, Он отнимет покров Свой от нас, и мы погибнем (Patr. gr. t. 40, р. 1090).

46. В другой раз сказал он: как гордость и возношение ума низвергли диавола с высоты небесной в бездну, так смирение и кротость возвышают человека от земли на небо (Там же, стр. 1081).