Доброволец

Рядом со спуском к нижним ступеням лестницы прикреплена цепь, которая заканчивается ножными кандалами, фиксирующими ноги двух ободранных мужиков, похожих на бомжей.

– Откуда вы такие? – спросил меня один из мужиков.

– Оттуда, – неопределенно махнул рукой наверх я. – Сами чьих будете?

– Ничьих. Сами по себе. До всей этой срани, которая приключилась три года назад, работали у турок на судоремонте, потом мыкались по всяким шабашкам, работая на одного дельца из наших, ну а пару лет назад он попал под раздачу, и мы вместе с ним. Его убили, а нас заковали в кандалы, с тех пор так же, как и раньше, хреначим по ремонту пароходов, но уже не за копейку, а за тарелку супа и чтобы не сильно били, – ответил мужик. – Меня зовут Валера, а его – Митя.

– А второй чего молчит? – спросил я.

– А он немой, ему пару месяцев назад турки зубы выбили, потом началось нагноение, в итоге пришлось удалить часть языка.

– Ладно, вы пока тут посидите, мы досмотрим ваше корыто, заодно найдем, чем ваши кандалы разломать, и освободим вас. Пару лет ждали освобождения, так что, думаю, лишних полчаса потерпите как-нибудь.

– Да не вопрос, – неожиданно легко отмахнулся Валера. – Вон в том ящике есть пузырь алкашки, там же хавка. Вы это все нам дайте и досматривайте сейнер хоть до второго пришествия. Да, еще ведро найдите, а то срать охота, а под себя валить как-то стремно.

Так и сделали: оставили пленникам спиртное, закусь и пустое ведро. Заодно осмотрели шкафчики. В основном там лежали личные вещи, игральные карты, кое-какая посуда, мелкие деньги, рыльно-мыльные принадлежности и тому подобная мелочь.

В одном ящике я нашел АПС в деревянной кобуре-прикладе, тут же лежали два снаряженных магазина. «Стечкина» я припрятал в небольшой рюкзак, который нашел тут же, туда же скинул все самое ценное из найденного в шкафчиках.

Митяй и Валера смотрели на нас и как-то странно ухмылялись, при этом они успели за считаные минуты опустошить пол-литровую бутылку водки и заметно окосеть от выпитого. Ну еще бы, судя по их тощим фигурам и изможденным лицам, им бы хватило и намного меньшей дозы.

– Ванек, осмотри остальную часть сейнера, все ценное стаскивай в кают-компанию. Я пойду на берег, посмотрю, что там с Петровичем и остальными. Непонятно, почему они до сих пор не присоединились к нам. Расхреначили их, наверное, уже из крупняка.

– Может, лучше я пойду на берег или давай вместе, – предложил Болтун.

– Ваня, ты уже порядком меня задолбал! – Во мне проснулась злость. – Какого хрена ты споришь со мной? А?! Тебе приказали – ты пошел выполнять приказ. Понял?! Какого хрена лысого ты вообще полез под этот причал? Тебе что было приказано? Отойти назад, забраться на скалу и скрытно подойти к сейнеру. Почему не выполнил приказ?

– Дык! Я ж… Бро, ты чего? Я же двоих завалил.

– Ты не понимаешь?! Ваня! – кричал я в полный голос. – Турок, вылезший с сейнера, должен был помочь своему раненому на причале, он бы дотащил его до корабля, а пулеметчик точно бы отвлекся и помог бы затащить подранка на борт. И в этот момент их всех можно было бы снять одной очередью. Понимаешь? А так что произошло? Ты полез под настил. Добил раненого, потом убил второго турка, но пулеметчик тебя заметил и открыл огонь. А чтобы отвлечь на себя турецкого стрелка и спасти твою гребаную жизнь, Петрович открыл огонь из пулемета, хоть у него не было никаких шансов пробить этот хренов щит. Никаких! А вот турецкий крупняк пятидесятого калибра на раз прошивает стенки сарая. Понял? Так что закрой свое хлебало, и не хрен обсуждать приказы! Договорились?

– Да, – еле слышно промямлил Иван. – Прости!

Я ничего не ответил, но злость и ярость переполняли меня. Бурлили, как в паровом котле, у которого закрыли все клапана. Нужно было как-то выплеснуть все это наружу. Дать Ваньку в морду не вариант, он ведь, вполне возможно, единственный сейчас оставшийся в живых мой товарищ. Да, есть Гарик и Серега, но они, вопреки всем подсчетам, до сих пор не вернулись, значит, с ними что-то могло случиться.

Проходя мимо здоровенного турка, лежащего на палубе, которому я вырвал глаз и горло, я зацепился взглядом за железяку, которой он хотел меня отоварить. Подняв кусок трубы с палубы, я что есть мочи размахнулся и опустил железяку на голову мертвеца. Череп мерзко хрустнул, расплескав содержимое на палубу. Серо-багряная каша плюхнула на железо палубы.

– Получи!!! Получи!!! – закричал я, размахиваясь и опуская железную трубу на покойника.

Сколько я так бил, не знаю, но верхняя часть трупа превратилась в безобразную костную кашу. Переломанные белые кости торчали из раскуроченной грудной клетки, голова стала похожа на сгнившую тыкву, которой играли в футбол два десятка хулиганов. Кровь, вытекшие мозги и еще какая-то бурая жидкость обильно залили палубу.

Отбросив трубу в сторону, я перегнулся через борт и проблевался. Отлегло. Полегчало! Злость и ярость ушли. Ванек молча стоял сзади и боялся промолвить хоть слово. Лицо побледнело и пошло какими-то зелеными пятнами.