Добровольная жертва

– Враги! Надзиратели, тюремщики, палачи! Извечные враги! Из всех существ мира – самые ненавистные! Пока жив хоть один натх во вселенной – мы не можем быть в безопасности. Они изводят уже не Деток – изводят нас! Нигов! Из всех миров, куда приходят, изводят! Держись от них подальше, Детка! Беги от наших смертных братьев. Даже нас они лишают силы!

– Братьев? – обомлела я.

– Одна колыбель у нас была когда-то. Одна сущность нас породила. Мы вышли из великого Ничто… – голос ее стал мягким, задумчивым. – Разный принцип проявления.

– Добро и зло? – ввернула я плавающую на поверхности банальность.

Олна фыркнула:

– Как примитивно, Детка! Смешны нам эти жалкие потуги двумерного разума двуногих познать непосильное. Что есть добро? Что есть зло? Свет и тень. Но что отбрасывает тень на свету? Если бы удалось нам заполучить себе хотя бы одного натха! Всего одного!

– Зачем? Ты же сама сказала, что надо держаться от них подальше, – осторожно сказала я.

– С нашей силой и с их даром мы будем всемогущи. Всеведущи! Мы исправим этот мир. Весь, до конца. Все формы. Во всех временах. Не будет больше войн, не будет смерти, не будет боли, не будет грязных обезьянок-людишек, все будут чистенькие, все будут – ниги. Величайшая раса, господа звезд…

Я задохнулась, представив, как они заглатывают весь мир, звезда за звездой. Что же это за существа? Кто они, ненасытные? Зачем они? Как Творец допустил их бытие?

Тварь хихикнула в предвкушении:

– Мы возьмем себе дар натхов и преобразуем этот мир, дорогая. Разве это справедливо, Детка, когда мы, бессмертные, властвуем над смертным прахом, а ничтожные смертные натхи – над вечным сознанием?! Породившее нас Ничто посмеялось, если способно было смеяться. Вся вечность будет наша! Этот мир будет миром нигов, деточка. Тебе понравится.

– Но… – я хотела напомнить, что натхи не позволят, и вовремя спохватилась.

– Без всяких «но»! Это только кажется, что мы ушли. Мы здесь, мы ждем. Ждут те, кто заперт в небытие. И даже натхи не удержат их там навечно. Придет Освободитель и выпустит всех. Всех, от начала времен! Мы ждем Его Рождения. О, как мы ждем! И готовимся. И мальчик Дик нам поможет. А теперь… теперь пора заняться незваными гостями. Посиди пока, милая. Уж не сердись, но придется тебя придержать сегодня здесь.

Она уходила, не выдернув «гвозди»: я все еще не могла сдвинуться, как ни тужилась, как ни напрягала немаленькую силушку. Не с каменной же лавкой под одним местом по веткам скакать! Меня начало это раздражать.

Пора так пора. Сейчас или никогда.

Я мысленно поковырялась в пятках, выцарапывая мигом юркнувшую туда душонку, и попыталась водворить ее на место. Та упиралась и норовила съежиться до полушки. Тьфу на нее. И бездушно так, ровненьким мертвым голосом я заявила Твари:

– Ничего этого ты не сделаешь.

– Это почему же? – приостановилась Тварь.

– Я не дам.

Олна разразилась гулким хохотом:

– И что ты, калека жалкая, заморыш человеческий, можешь мне – мне! – сделать?

– Не я. Псы. Ворч! – позвала я негромко. И встала легохонько. Отпустило меня.

В окне и дверях послышался шум, стукоток когтей мягко прыгнувших тел, и лохматая песья голова уткнулась мне в колени горячим носом. Еще парочка примостилась по бокам. Хвосты остервенело начали молотить пол, высекая каменную щепу.

– Умно, – искренне восхитилась Тварь. – Стравить одну часть с другой. Значит, ты захотела, чтобы змея заглотила собственный хвост, одна голова дракона пожрала другую, а левая рука поборола правую? Но если рука загнила, лучше ее отрубить, пока зараза не расползлась по всему телу.

Я смеялась, ощутив растерянность в ее голосе. Но Олна, склонившись к самому уху, процедила злобно:

– Придется убить их, предавших мою волю. У меня есть еще лес. Здесь мой мир, Детка. Я вырастила, создала его из себя. Мои песики всегда были слишком вольными. Но и лес – моя часть и моя сила. Я обрушу его на пришельцев, зацеплю корнями, задушу ветвями, раздавлю стволами.

Я улыбнулась.

– Не сможешь. Он связан моей кровью, пролитой на его почву, впитанной его корнями, вошедшей в его плоть, в травы и кроны. На каждом стволе побывала моя ладонь, под каждым деревом мой след, каждый куст привечен, каждая травинка обласкана. Они стали и моими тоже, Олна. Послушают ли они тебя?

– Ловко, – одобрила ведьма. – Но я пожертвую своим лесом, сожгу дотла вместе с твоими друзьями, а тебя – испепелю на месте. Устала я с тобой возиться. К тому же в Детке, меченной оком Хозяйским, хлопотно вырастить семя. Непредсказуемы всходы.

– Посмотри вокруг, Олна! Все воды моря, которое взяло у меня кровь и часть моей жизни и обязалось вернуть тысячекратно, все мириады капель стали по праву моими, я призвала их, тучей развесив над лесом, мы готовы принять твой огонь. Воды превратятся в пар и вернутся в свои берега, а твой огонь исчезнет вместе с тобой бесследно.

– Вижу, – согласилась Тварь, – но ты не знаешь, что воздух, сам воздух, которым ты дышишь, – тоже часть меня и моя сила. А я могу и отойти от тебя, совсем отойти, вместе с воздухом. Вон в тот угол.