Добровольно проданная

Делаю глоток кофе и закрываю глаза, пытаясь почувствовать ее руки, тепло и запах. Тишина, слышно лишь ветер, шелест листвы и вкус ненавистной корицы в кофе, который я глотаю, чтобы вернуть себе иллюзию прошлой жизни, Впускаю в себя воспоминания, а с ними и невыносимую боль, которая уже разъела меня изнутри, Хочется согнуться пополам и заскулить. Чувство вины давит так, что дышать невозможно,

В кармане вибрирует телефон, вынимаю его, а руки, бл*дь, трясутся, как у последнего алкоголика. — Да, — голос пропадает, и я прокашливаюсь. — Слушаю.

— Доброе утро, — сдержанно здоровается Виктория. — Самолет через сорок минут, я уже в аэропорту, — сообщает она. — Ты задерживаешься?

— Я буду вовремя, — холодно отвечаю ей и скидываю звонок.

Виктория похожа на верную собаку, Такую породистую, с характером, знающую свое место. Она преданна и ревнива. Давно избавился бы от нее, поскольку вижу эту щенячью верность и жажду в ее глазах, но за нее когда-то очень просила Нюта.

Допиваю кофе, заношу кружку в дом, поднимаюсь наверх, переодеваюсь в костюм, беру свои вещи и еду в аэропорт. Я еще навещу их, позже., Придет время, и я сдохну в этом доме…

* * *

Самолет идет на взлёт, салон бизнес-класса сегодня почти пуст, всего три часа, и мы будем в Берлине. Виктория деловито открывает ежедневник и отчитывается,

— Гостиница забронирована до обеда пятницы, обратные билеты — тоже, к вечеру вернемся, Ужин отменять не придется. Документы отправила секретарю Гольфмана. Встреча назначена на вечер,

— Хорошо, — откидываю планшет и снимаю очки, не хочу сегодня работать, Я в том настроении, когда хочется, чтобы все сгорело к чертовой матери,

— Встречу с ювелиром назначила? — спрашиваю я, откидываюсь на спинку кресла и подзываю стюардессу,

— Да, но я считаю, что это слишком дорогой подарок для девушки, которую ты и так оплатил. Этот нерационально.

Молча усмехаюсь и обращаю внимание на симпатичную стюардессу, которая строит мне глазки.

— Можно мне коньяка?

— Да, конечно, — кивает девушка и удаляется.

Поднимаю голову, подаюсь к Виктории, а она немного отстраняется. Понимает, шавка, что сказала глупость, но язык за зубами держать не умеет. Забылась, давно не дрессировал.

— Я спрашивал твоего мнения? — понижаю голос, мне нравится вина и страх в ее бледных глазах. Страх — самая честная эмоция, его нельзя подделать или имитировать, все остальное — фальшь, которая сейчас сочится из каждого человека. — Отвечай!

— Нет, но раньше ты так не тратился на девок.

Какая смелая собачка. Боится, сжимается, но скалится. И ведь раньше ее не волновало, кого, как и за какие деньги я трахаю. А теперь ее зацепила маленькая девочка, она смотрит на нее с ненавистью и одновременно с завистью, потому что давно мечтает оказаться на месте Софии.

— Ты совсем забылась, Виктория, — заглядываю ей в глаза, не отпускаю, и она преданно в них смотрит, сжимая свой ежедневник, вдавливая пальцы настолько сильно, что ломает ноготь. — Если я хочу подарить Софии украшение, стоящее, как твоя жизнь — я подарю. Потому что она заслуживает его носить. А если ты еще раз посмеешь задавать мне подобные вопросы и высказывать свое мнение, я вышвырну тебя как побитую шавку на улицу и забуду, как тебя зовут. — И прекрати давить на девочку, язвить ей. Узнаю — язык отрежу! И ты прекрасно знаешь, что я не преувеличиваю!

Ясно?! — повышаю голос, и она быстро кивает.

Принимаю от стюардессы коньяк, делаю глоток и снова откидываюсь на спинку сидения.

— Я ценю тебя как хорошего, исполнительного работника, позволяю больше, чем любому персоналу. И плачу за это хорошо. Но границы переходить не нужно! Знай свое место, Виктория! И ревность свою уйми, она бесполезна и бессмысленна… Если чувства мешают тебе со мной работать, уйди красиво, — салютую ей бокалом и делаю еще один глоток алкоголя. Виктория отворачивается к окну, а я оставляю стакан на подставке и закрываю глаза. — Мой тебе совет, найди себе хорошего любовника, пусть оттрахает тебя. Даже самой независимой женщине нужно время от времени хорошо кончать, — кидаю ей, не открывая глаза, но точно знаю, что она смотрит на меня с возмущением.

София. Маленькая, глупая, наивная девочка, которая зацепила меня своей чистотой. Увидел ее глаза огромные, невинные, испуганные глаза и самому страшно стало. Не хотел ее себе, не хотел ломать и портить чистоту. Но ее чертов запах… Тонкий, уникальный, так пахнет утро на рассвете у озера. Так пахнет свобода и умиротворение. Так пахнет моя прошлая жизнь, которая сгорела дотла. И этот запах не давал мне покоя неделю, а потом подумал: какого черта, она ведь только строит из себя целку, ее надрессировали правильно служить клиентам, За такие бабки они сыграют для тебя, кого хочешь. Чего я, в принципе, и хочу. Мне нужно украшение, как дорогой аксессуар, и секс.

Но я давно не трахаю прожжённых шлюх, на которых клейма негде ставить. И никаких отношений тоже не хочу. Проще купить и четко обозначить границы и обязанности. Никаких отношений, никакой любви, привязанности и прочего дерьма.