Добровольцы

Гулял сегодня в поле и наблюдал турецкие работы. Делают они, на первый взгляд, нечто совсем непонятное. Пара здоровенных, упитанных быков какого-то совсем не русского типа припряжена к толстой доске вроде салазок. На ней сидит баба, и быки возят ее по кругу. Оказывается, на земле насыпан толстый слой сухих бобов и их таким образом молотят. Рядом отдыхает пара маленьких, тоже раскормленных осликов очень симпатичного вида. Окрестности Галлиполи уже потеряли свою привлекательность. Трава почти такая же желтая, как была зимой. Хлеб почти повсюду убран. Цветы отцвели. Только кое-где попадаются ярко-красные маки. В Малой Азии зеленеют виноградники. По вечерам одуряюще пахнет в некоторых садиках жасмин. Багрово-красными цветами усеяны гранаты. Возле квартиры С.М. Шевлякова какое-то неведомое дерево, вроде акации, покрылось маленькими люстрами странных хвостатых цветов. В садиках Галлиполи мало знакомых русскому (даже южнорусскому) глазу деревьев. Все больше гранаты, инжир со своими темными лапчатыми листьями, миндаль, айва, кое-где – лавры, азалии, олеандры и мирты. Турецкие могилы (я уже начинаю сомневаться, могилы ли это) возле родных домов по-прежнему мне очень нравятся, в особенности маленькая могилка около дома Кутепова.

Мирно течет сейчас наша жизнь. За зиму люди исстрадались от холода, голода и тоски. Сейчас палит горячее солнце, море не шелохнется, закаты волшебно хороши… Синеющие горы Троады делаются темно-лиловыми, розовым светом горят прозрачные облака, и, глядя на них, некоторые мечтатели из образованных вспоминают розовоперстую богиню, легкокрылую Эос. Целый день перед глазами трехрогая вершина горы Иды, Геллеспонт, он же Дарданеллы… значит, Гелла, Байрон и еще много других. Есть о чем помечтать. А другим просто солнце и море помогают забыть совсем голодный желудок. Так приходится в мыслях перескакивать от богинь к французскому пайку. Я сейчас не могу пожаловаться на свою судьбу. Правда, «кремлевские» пайки у лекторов отняли, но я ими фактически и не пользовался, а на питательный пункт по-прежнему продолжаю ходить. Кроме того, В.З.С. заплатил мне все свои долги (около трех лир), и я, по нашим понятиям, в полной мере «буржуй».

Вечером пришел в лагерь. Встречают меня в батарее теперь очень радушно. Совсем не узнать офицеров, которые три месяца назад форменным образом травили меня за настойчивое желание наладить «У.Г.». Полковник С. весьма примирительным тоном заявил мне, что ходит теперь на каждый сеанс, так как газета стала очень интересной.

Жаль бедного князя Володю В. – из-за халатности его представление в подпоручики вовремя не было послано, и в результате генерал П. вернул его обратно. Опять человек остается в 23 года кадетом Воронежского корпуса, и притом с искалеченной ногой.

6 июля. После города хорошо «погостить» в лагере. Щеголяют все в пижамах и в туфлях, а солдаты порой просто босиком. Настроение спокойное и какое-то безразличное. Доктор А. прав, говоря, что сейчас впечатление такое, точно мы лет десять уже тут живем и проживем еще столько же. Боится, что если мы не уйдем до сентября, то придется готовиться так или иначе к зиме. Тогда вновь может наступить упадок духа и появиться стремление разойтись.

На днях производят юнкеров трех училищ и сейчас же набирают новых. Молодежь идет в училища довольно неохотно. Многие настроены выжидательно. Некоторые усиленно хотят попасть в то учебное заведение, которое проектировали. Слухи о нем уже пошли широко. Жаль, если оно будет только конкурентом военным училищам – я, лично, совершенно этого не хотел. Всевозможные обещания затянули вопрос с открытием этих курсов и, пожалуй, совсем его похоронят. Жаль, если это так будет. Характерно, что офицеры с удовольствием занимались бы военными науками, будь это дело хорошо поставлено.

Переночевал в батарее; спалось крепко – полы палатки подняты и спать благодаря этому прохладно и хорошо. Зашел утром к Ряснянскому. Он, кажется, был недоволен моим костюмом (белые парусиновые штаны и такая же гимнастерка). Как человек воспитанный дал мне это понять весьма деликатно. Придется следующий раз надеть опротивевшие мне толстые английские брюки.

Полковник Ряснянский экстренно попросил меня прочесть обзор печати (командир одной из батарей, человек допотопных взглядов, запретил вольноопределяющемуся К., бывшему адвокату, прочесть уже приготовленный по просьбе Ряснянского доклад. Заявил, что «это в его планы не входит»). Пришлось засесть у Ряснянского в его уютной полуподземной палатке, в которой, впрочем, сегодня невыносимо жарко, и прочесть массу газет. Потом мы вместе чертили огромную схему группировки красных армий, и у меня от жары сильно разболелась голова. Дома еле отлежался.

«У.Г.» в лагере привлекает все больше и больше народа. Некоторое влияние ее на «общественное мнение» несомненно.