Добрые друзья

Остался мистер Окройд: он сейчас в Канаде или, если быть точнее, в Питтфорд-фолз, Онтарио. Тут мы сталкиваемся с неожиданным препятствием. Беда в том, что в Канаде никто не бывал, и новости о мистере Окройде можно почерпнуть лишь из его грубоватых писем. Не подлежит сомнению, что он теперь гордый дедушка, что они с зятем, Джеком Клафом, открыли собственную и очень прибыльную мастерскую и что все они, слава Богу, здоровы и счастливы. Мне известно, что мистер Окройд живет отдельно, у него собственный небольшой домик неподалеку от дочкиного, где он может вдоволь курить, листая номер «Браддерсфорд ивнинг экспресс» трехнедельной давности, который ему регулярно высылает С. Оглторп из Уэбли, Йоркшир. Больше того, среди жителей Питтфорд-фолз он слывет бывалым театралом и авторитетным путешественником, знатоком родины предков. Присланные Сюзи фотографии и коробка с грампластинками (включая «Свернем же за угол», перепетую и переигранную на разные лады) только упрочили его репутацию. Несомненно, он доволен своей жизнью, хотя она не лишена определенных недостатков. Например, в Питтфорд-фолз постоянно бывает то слишком жарко, то слишком холодно; здесь нет уютных пивных, а клуб, в который мистер Окройд недавно вступил, в подметки не годится прежнему; табак чересчур сладкий, а не забористый, как «Старый моряцкий»; кухонные плиты не сравнить с печкой, у которой он привык сидеть, особенно если днем пекли; да и вообще городок выглядит довольно странно. Я слышал, они подумывают о поездке домой, и мистер Окройд признается, что его давно тянет в родимый Браддерсфорд. Не знаю, так ли он счастлив в Канаде, как ожидал, но он ни за что на свете не уедет от своей Лили и двух внучат, ведь вместе им «страсть как весело». Здесь мы их и покинем. В этом мире, называйте его хоть Браддерсфордом, хоть Питтфорд-фолз, совершенства не найти: ни в людях, ни в их судьбах, ни уж тем более в рассказанных о них историях — этих намеках и догадках, звенящих в воздухе словах и подвижных тенях, которые все вместе образуют сумбурные хроники пригрезившейся кому-то жизни.