Добрые и сильные

И тут среди мертвой тишины он услышал тоненький всхлип, скорее писк. Быстро шагнув к женщине, мужчина опустился на колени и, взяв за запястье тоненькую руку, стал искать пульс. Найдя его, он тут же опустил руку, словно испугался. Торопливо поднявшись, он осторожно, как мог, приподнял тело парня в джинсовой куртке, лежавшее на ней и, перевернув его, опустил рядом на пол, снова встал на колени и, достав из кармана брюк индивидуальный пакет, вскрыл упаковку, достал пластырь и прижал его к пулевому отверстию на выпирающем животе женщины, только слегка окрашенному кровью. Он был не врач, но даже он видел, что ранение очень тяжелое.

Достав телефон, он снова включил его.

— Это Медведев.

— Жди. Группа выехала.

— Нужен врач. Ранена женщина. Тяжело ранена.

— Хорошо. Принято.

— Она беременна! — уже с отчаянием закричал Медведев.

— Да понятно. Вызываю.

Женщина опять застонала. Ее голова, свернутая набок, чуть повернулась, чернеющие веки приподнялись. Отключив телефон, мужчина убрал его, поднялся на корточки и придвинулся ближе, приподнимая голову женщины и кладя ее к себе на колени. Глаза, светлые и прозрачные, широко открылись и посмотрели в серые глаза мужчины, полные боли и сострадания.

— Что со мной? — тихо и тонко пролепетала женщина.

— Ты ранена. Скоро приедет врач. Пока помолчи, ладно?

— Где они? — женщина хотела повернуть голову, но мужчина обхватил ее правой рукой и прижал к себе, левой придерживая за плечи. — Где эти… Они…

— Тише, маленькая, тише. Их уже нет.

— Маленькая… Почему вы меня назвали — маленькая? Меня так называл Сережа… Если бы он был здесь…

Женщина больше похожая на девочку, на маленькую, несчастную, умирающую девочку, всхлипнула и снова хотела повернуть голову, но мужчина держал ее крепко, прижимая к себе и не давая увидеть тело мужа, лежавшее теперь у нее в ногах. Лицо ее бледное, милое, совсем детское, с остатками старой, еще не смытой косметики, стало несчастным.

— Я тяжело ранена?

— Нет… Не очень.

— Мне не больно, — она снова посмотрела в глаза мужчина. — А вы, наверное, в детстве любили драться. У вас все лицо такое… Мой муж Сидоренко, олимпийский чемпион, знаете?

Голос ее дрожал и требовал.

— Да-да, знаю. Молчи, маленькая.

— Вы хороший, добрый. Я вас познакомлю с Сережей. А это хорошо, что не больно, правда? С ребенком же ничего не случится, да? Они… они… меня…

— Молчи, милая, молчи.

— Я хочу пить. Пожалуйста, глоточек, мне больше нельзя, а то будут отеки.

Раненая начала дрожать, как в ознобе.

— Мне же совсем не больно… Сережа, Сережа, пить.

Мужчина, прижимая ее голову теперь одной рукой, левой, правой достал из кармана телефон и стал набирать номер: нервничая, путаясь и срываясь.

— Это хорошо, что не больно, правда? Врачи не будут делать мне аборт?

— Да, да. Это Медведев. Какого черта!

— Ты что паникуешь, Володька? Ты влип?

— Здесь раненая. Я же сказал!

— Да едут они, уже едут. Жди.

— Вас бы сюда.

— А что? Тяжелое дело?

— Легче самому пулю поймать.

— Ты что, капитан?

Но мужчина, не дослушав, отключил телефон.

— Пить, дайте пить. Миленький, родненький, дай мне попить.

Она тонко заплакала, и мужчина, прижимая ее к себе, сам готов был расплакаться.

— Тебе нельзя, девочка.

— Пить.

— Нет.

— Пить. Пожалуйста. Один маленький глоточек. Только чуть-чуть. У меня внутри все горит.

— Нельзя, миленькая. Нельзя, девочка.

— Дайте мне пить.

Мужчина мог только смотреть на нее, качать головой и прижимать к себе ее голову, начинавшую гореть, путаясь грубыми пальцами в тоненьких прядках белокурых волос.

Он не слышал, как подъехали машины, как в дом забежали парни с пистолетами наизготовку.

— Вот где, капитан.

— Ну и шум был, поди. Сколько трупов! А это кто?

Они прятали оружие в карманы, в наплечные кобуры.

— Ребята, — начал капитан Медведев.

— Ну-ка. Знакомая личность.

— Где «Скорая»?

— Едет.

— Это же…

— Заткнись, — Медведев слегка отпустил плечи женщина, поворачиваясь.

— Сидоренко, олимпиец!

— Да заткнитесь же!

— Сергей Сидоренко, вот это да. Полный нокаут.

От этих слов притихшая, словно впавшая в беспамятство женщина с неожиданной силой рванулась вперед и почти что села, посмотрела по сторонам дикими глазами, увидела белое неподвижное лицо мужа, его закрытые, запавшие глаза и закричала.

Медведев подался к ней и подхватил резко обмякшее тело с беспомощно откинувшейся головой.

— Кто это? — приседая, спросил один из вошедших.

— Жена Сидоренко, — ответил Медведев, осторожно опуская тело женщины на пол и стараясь нащупать пульс на ее шее.

— Умерла что ли?

— Пульс бьётся, только слабо.

— Ее же… того…

— Изнасиловали… — подошел и присел еще один из приехавших. — Кровищи-то. И с пузом. Ну и дела.

— Подними ей голову, — сказал Медведев, отстраняясь, и сняв с себя куртку, свернул и положил на пол. — Клади теперь.

Другой парень снял с себя пиджак и прикрыл ей живот и ноги.

— Там, у сарая я одного подстрелил, его нашли? — Медведев поднялся.

— Нет.

— Надо искать. Он в наручниках, далеко не уйдет.

— Найдем, капитан, от нас не скроется.

— Егоров, останься, — сказал Медведев, направляясь к сеням.

— Есть, командир.