Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли

Джордж Дарден не был шутом. Он – ни больше ни меньше – поднимал проблему, которую философы называют проблемой познания: как отличить истинные убеждения от ложных, особенно если носителей первых меньше, чем носителей вторых? И кто должен решать, как это делать? Над Джорджем Дарденом все смеялись, но он заслуживает того, чтобы получить ответ. В конце концов, что должен делать политик, когда его избиратели утверждают, что видели НЛО?

На этот центральный вопрос – как отличить истинные убеждения от искаженных, ненормальных? – существует пять разных ответов. Это пять принципов принятия решений; всего их, несомненно, больше, но сегодня между собой в основном соревнуются именно они.

Фундаменталистский принцип: те, кто знает правду, решают, кто прав.

Простой эгалитаристский принцип: убеждения всех честных людей равно заслуживают уважения.

Радикальный эгалитаристский принцип: схож с простым эгалитаристским принципом, но убеждения людей, принадлежащих к исторически угнетаемым классам или группам, согласно ему, заслуживают особого отношения.

Принцип человеколюбия: допускает любой из вышеперечисленных подходов при главном условии – никому не навредить.

Либеральный принцип: единственный легитимный способ решить, кто прав, – это проверка каждым каждого в поле общественной критики.

Главная идея этой книги заключается в том, что последний из принципов – единственный приемлемый, но сегодня он уступает позиции другим, и это очень опасно. Отталкиваясь от мысли, что наука – это подавление, а критика – это насилие, общественное регулирование дискуссий и исследований возвращается к идее благопристойности – на этот раз под прикрытием гуманности. В Америке, во Франции, в Австрии, Австралии и других местах возрождается старый принцип инквизиции: людей с неправильными или вредными взглядами нужно наказать ради общественного блага. Если их нельзя посадить в тюрьму, они должны потерять работу, против них надо развернуть организованную кампанию по очернению, их нужно заставить извиниться, отказаться от своих слов. Если наказанием не может заняться государство, то дело должны взять в свои руки частные организации и группы давления – по сути, линчеватели мысли.

Странно через три с половиной века после того, как Римская католическая инквизиция арестовала и казнила Галилея, писать о новой идеологии, направленной против критики, и о государственных и общественных попытках ее насадить. Странно использовать такие слова, как “инквизиция” и “линчеватели мысли”. Что же случилось? И почему?

Послушайте две истории о новых вызовах либеральной науке. Одна из них – о справедливости, другая – о сочувствии.

* * *

История о справедливости начинается в прошлом веке[2], когда незыблемые представления консервативных религиозных сил, наконец, пали под натиском Лайеля, Дарвина, Т. Хаксли и неумолимого развития официальной науки. Бог и Библия с тех пор и надолго были почти полностью исключены из физики и астрономии. Последним их оплотом оставались геология и биология, история Земли и жизни; в конце концов, в Библии мало говорится о законах движения, но достаточно – о сотворении мира и его обитателей. Но даже в науках о жизни и Земле время тех, кто верил в высшие силы, уходило. К 1830-м годам даже такой набожный геолог, как преподобный Адам Седжвик, заявлял, что свидетельств Всемирного потопа не найдено. Седжвик и другие считали, что Библию просто не следует понимать буквально. Они намекали, что Библия подходит только для морального наставления, но не для познания окружающего мира.