Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)

– Э-э, – сказал Азирафель, – мне кажется, это не самая лучшая идея…

Шедуэлл не слушал его.

– Властью, данной мне службой и долгом ведьмознатца, – нараспев начал он, – я приказываю тебе покинуть место сие…

– Осторожно, там круг…

– …и вернуться отсель в места, изрыгнувшие тебя, без всякого промедления…

– …я бы не сказал, что для человека безопасно вступать в него…

– …и избави нас от лукавого…

– Отойди от круга, глупец!

– …и не вздумай являться больше, дабы изводить…

– Да, да, пожалуйста, отойди от…

Азирафель ринулся к Шедуэллу, размахивая руками.

– Сгинь БЕЗ ВОЗВРАТА! – закончил Шедуэлл. И наставил на Азирафеля обличающий, украшенный траурной каймой под ногтем палец.

Азирафель поглядел под ноги и выругался второй раз за пять минут. Он вступил в круг.

– Срань господня, – сказал он.

Раздался резкий звук, словно лопнула струна, и голубое сияние исчезло. И Азирафель тоже.

Прошло тридцать секунд. Шедуэлл стоял, не двигаясь. Потом он поднял левую руку, которая сильно дрожала, и с ее помощью аккуратно опустил правую.

– Эй! – сказал он. – Эй, ты!

Никто не ответил.

Шедуэлл содрогнулся. Затем он вытянул руку вперед, словно в ней был пистолет, из которого он не решался выстрелить и не знал, как его разрядить, и вышел на улицу. Дверь за ним захлопнулась сама.

От легкого толчка одна из свечей Азирафеля опрокинулась, и капли горящего воска упали на старое сухое дерево.

* * *

Лондонская квартира Кроули была квинтэссенцией образа стильной квартиры. Она была именно такой, какой должна быть квартира – просторной, белой, элегантно обставленной, и производила именно то нежилое впечатление, которое производят все обставленные дизайнером на заказ квартиры, когда в них не живут.

Потому что Кроули в ней не жил.

Это было просто место, куда он возвращался по вечерам, когда был в Лондоне. Постели всегда были заправлены, а холодильник – полон деликатесов, которые никогда не портились (собственно, именно для этого Кроули и нужен был холодильник). Холодильник, кстати, никогда не нужно было ни размораживать, ни даже включать в сеть.

В гостиной стояли: огромный телевизор, диван белой кожи, проигрыватель видеодисков, телефон с автоответчиком, еще один – на частной линии (номер которой еще не был обнаружен телефонными продавцами, изо всех сил пытавшимися уговорить Кроули купить окна со стеклопакетом, которые у него уже были, или застраховать собственную жизнь, в чем он не нуждался; и имя им – легион) и угловатый, матово-черный музыкальный центр, из числа моделей, основанных на столь передовых технологиях, что на них есть только кнопка «Сеть» и регулятор громкости. Кстати, что касается аудиоаппаратуры, у Кроули не было только колонок: он о них просто забыл. Разницы, собственно, никакой, воспроизведение и без них было практически идеальным.

Еще у Кроули был неподключенный факс, сообразительный как компьютер, и компьютер, сообразительный как умственно отсталая старая дева. Несмотря на это, Кроули делал апгрейд каждые несколько месяцев, потому что, по его ощущениям, у такого человека, которым он пытался быть, был бы очень навороченный компьютер. Компьютер Кроули был похож на «порше» с экраном. Руководства к нему все еще лежали в пластиковых пакетах, нераспечатанные[33].

На самом деле единственное, на что Кроули лично обращал внимание в этой квартире – комнатные растения. Они были огромные, зеленые, раскидистые, с гладкими, здоровыми, глянцевитыми листьями.

А все потому, что раз в неделю Кроули обходил квартиру с зеленым пластмассовым пульверизатором, опрыскивал листья и говорил со своими питомцами.

Первый раз он услышал о том, что надо говорить с растениями, в начале семидесятых по Четвертому каналу Би-Би-Си, и решил, что это замечательная идея. Хотя, пожалуй, вряд ли можно было назвать то, что делал Кроули, разговором.

На самом деле он вселял в них страх гнева господня.

Точнее, страх гнева Кроули.

Кроме того, каждые два-три месяца Кроули выбирал растение, которое росло слишком медленно, или умудрялось подцепить серую гниль, или начинало сохнуть, или просто выглядело не слишком хорошо по сравнению с соседями, и показывал его всем остальным.

– Попрощайтесь со своим товарищем, – говорил он им. – Он сломался…

Потом он уходил из квартиры с осужденным под мышкой и возвращался через час-полтора с большим пустым цветочным горшком, который оставлял где-нибудь на видном месте.

И растения у него были самые роскошные, цветущие и красивые во всем Лондоне. И самые запуганные.

Гостиную освещали маленькие лампочки и белые неоновые трубки, которые можно небрежно прислонить к креслу или поставить в угол.

Единственным украшением на стене был рисунок в рамке под стеклом – набросок для «Моны Лизы», оригинал. Кроули купил его у Леонардо да Винчи однажды жарким вечером во Флоренции, и считал, что он намного лучше самой картины[34].

В квартире Кроули были спальня, кухня, кабинет и туалет: везде и всегда абсолютная чистота и порядок.

Кроули попробовал, каково ждать конца света в каждой из этих комнат, и всюду было неудобно.