Добрые соседи

– Когда-нибудь возможно, – он не стал отрицать, не стал убеждать, что останется здесь, с нею, что влюблен с первого взгляда или даже со второго. Эвелине подобную чушь часто говорили. – Но пока мне придется задержаться. Скорее всего, на полгода или год. Мое задание оказалось… не таким простым, как я думал.

Хорошо.

Значит, у нее есть еще время.

А Макарский обещал поставить леди Макбет. Вот ее Эвелина сыграла бы с преогромным удовольствием.

Они вышли на набережную. Как? Она не туда свернула? Случайно? Или ноги сами принесли? Извиниться надо, наверное. Или нет? Вода растянулась темным покрывалом, река ластится к бетонным берегам, трется холодными боками, шелестит.

И ветер здесь разгулялся, стал злее.

– Кажется, я немного заблудилась, – призналась Эвелина, глядя на воду. И вдруг предложила: – Хотите, я вам спою?

– Хочу.

– Не боитесь?

– Чего? – он смотрел не на воду, не на берег, но на саму Эвелину.

– Говорят, что мы можем заворожить своей песней, лишить разума… заставить сделать что-то…

– Это просто слухи, – отмахнулся Матвей Илларионович. – Но… я и вправду не отказался бы услышать песню птицы-гамаюн. Настоящей.

Что ж… тем более петь хотелось. Порой на нее находило такое вот… желание. И противиться ему не хотелось совершенно. И Эвелина, закрыв глаза, запела.

Тихо.

Едва ли не шепотом.

Это в зале нужен голос, а здесь… здесь река и без того слышит. И ветер замолчал, только щеку лизнул ледяным языком. Осень и вправду подобралась близко.

О ней Эвелина и пела.

И еще об одиночестве, которое осенью ощущается особо остро. О тоске. И невозможном счастье. О боли, без которой жизни не бывает. О душе и бездушии.

О городе.

Людях.

Она пела без слов, лишь голосом, как, наверное, поют лишь птицы, но зная, что в отличие от птиц, ее, Эвелину, проклятое дитя, поймут правильно. И когда то, дурное, давящее, заставляющее петь, иссякло, она замолчала.

Сгорбилась.

Обняла себя и подумала, что пальто все же стоит присмотреть другое, потолще, лучше всего драповое, и даже из магазина сойдет, а потом уж она его перекроит, благо, пусть и не слишком ей давалось шитье, но справится.

Калерию опять же попросить можно.

Или вот… на кружок отнести.

– Спасибо, – этот тихий голос заставил вздрогнуть и обернуться. Она совсем забыла, что не одна здесь, на набережной.

Матвей Илларионович стоял, закрыв глаза, и выражение лица его было таким, что… Эвелина отвернулась. Люди не любят, когда кто-то становится свидетелем их слабости. А потому она также шепотом ответила:

– Пожалуйста.

Глава 24

– То есть убило его проклятье, – уточнил Святослав, мысленно выругавшись, поскольку об этаком повороте ему сообщить не соизволили. То ли не посчитали нужным, то ли…

Дело нравилось ему все меньше.

Мертвое ведьмовство.

Он запрокинул голову и потянулся, разгоняя кровь.

Мертвое, мать его, ведьмовство… плохо? Очень плохо. Запретные знания, проклятый дар того, ушедшего мира, который так и не удается изжить. И не удастся, пока гремит эхо войны. А оно еще долго будет гулять по стране.

– Я мало об этом знаю, – сказала дива, обнимая себя. Тонкие пальцы вцепились в колючую ткань, и показалось, что вот-вот прорвут. – А разве вам Степановский не доложил?

– Мне – точно не доложил. А вот найду, кому доложил, и… что-нибудь сделаю, – Свят помотал головой. Шея ныла. И все как-то… одно к одному.

– Мне нужно осмотреть квартиру, где жил этот человек, – дива или не удивилась, или виду не подала. – Если колдовство творили там, то я услышу.

– А могли и не там?

– Могли. Но тогда будет сложнее. А могли и заготовку сделать, но окончательно обряд провести уже рядом с жертвой.

Шея ныла.

Кости потрескивали. И неприятно так.

– Жертву в квартире приносить неудобно, – Астра загнула палец и уставилась на кривоватый ноготь. Вздохнула и добавила: – Соседи не поймут.

Святослав подумал и согласился, что и вправду редкий сосед отнесется с пониманием к мертвой волшбе, жертвоприношению и всплеску темной силы, от которой наверняка пробки выбьет. Надо будет, к слову, уточнить, не случалось ли каких аварий в последний месяц.

– Растить проклятье тоже лучше в месте тихом, спокойном, где можно будет подпитывать его… то есть опять же…

…жертвы.

Кого приносили? Животных? Хотелось бы надеяться, но что-то подсказывало, что все будет куда серьезней.

– Но вот когда проклятье начинает оформляться, ему нужна близость с жертвой. И волос или крови не хватит… нет, его должны были спрятать где-то… в той, где он встречался с любовницей, не стали бы. Хозяйка приходит квартиру убирать. Могла бы и наткнуться.

Свят кивнул.

– А вот если в его квартире, думаю, можно было бы место найти.

– Под кроватью? – предположил Свят.

– Да, пожалуй, – Астра почесала когтем переносицу. – Только не под, а в… в матрас или подушку. Или под простыню, чтобы поближе. Или… где он работал?

– Боюсь, это секретная информация.

Она кивнула и уточнила:

– Там проверки проводят? Если он занимался чем-то… секретным, то и место, в котором работал, тоже секретное?

– Секретнее некуда.

– Тогда… и охрана должна быть соответствующей.