Добрые соседи

После каждого расспроса, ощущая собственное лицемерие (если Арло правда набедокурил, почему соседи пустили детей играть к нему на водную дорожку? А если неправда, почему они все подтверждают ложные показания?), все наводили чистоту и оставляли детей дома. В итоге водная дорожка опустела, хотя вода продолжала струиться по желтой пластмассе. Через окна они заметили, что упустили из виду одну вещь: вода все хлестала, дорожку никто не подправлял, кусок желтой пластмассы переместился через весь газон Уолшей и застрял в зеленой изгороди, разделявшей участки Уайлдов и Шредеров.

Кэт Хестия — а это она присоединила шланг — к этому моменту отправилась на молчаливую медитацию. Уолшей тоже не было дома: они поехали есть с друзьями лобстера в ресторане «Уотерзуи». Вода все лилась, никому теперь не хотелось ее отключать. Каждый думал: это не мое дело. Всем страшно было приближаться к зачумленному дому Уайлдов на глазах у следователя Бьянки — он же увидит. Не хотелось, чтобы их застукали, когда они будут вытаскивать желтую дорожку из кустарника — вдруг как раз в это время Уайлды возьмут и вернутся. И подумают что-то не то. Арло разорется. Или того хуже.

Когда следователь Бьянки уже собирался уходить, из своего дома выехал Питер Бенчли и перехватил его. Они проговорили едва ли не полчаса. Жители Мейпл-стрит удивились — кто бы мог подумать, что Питер способен к такому длинному диалогу. Им стало не по себе. А что, если все это время он не только смотрел, но еще и видел?

«Я под присягой покажу, — расслышала его слова Линда Оттоманелли. — Не мог Арло Уайлд обидеть девочку. Уж всяко не в тот день. Да и в любой другой тоже».

Бьянки уехал.

Вода все текла, лужайку Уайлдов затопило, скоро дойдет и до Шредеров. Линда Оттоманелли и Рея Шредер пили красное вино у Реи на веранде, остальные сидели по домам за закрытыми дверями.

Наконец Рея поднялась. Подошла к делу серьезно, раскинула руки, будто говоря: «Ну вот, всегда я. Грудью на амбразуру». Она пересекла газон Уайлдов, подошла к дому Уолшей, отключила воду. Миниатюрная, она шла, как все заметили, чуть-чуть прихрамывая, и тащила водную дорожку к своей веранде — пусть газон Уайлдов подсохнет. Остальные обитатели Мейпл-стрит подумали: вот мы дураки, что сами этого не сделали.

Им стало стыдно.

* * *

Пока Герти и Арло были снаружи, им перезвонил Фред Атлас — он дошел до телефона-автомата. Арло объяснил, в чем проблема. Фред велел ему сидеть и не дергаться. У него есть знакомый адвокат по уголовным делам, зовут Ник Слосс, он сейчас подъедет.

— Я просто поверить не могу, — сказал Арло.

Молчание на другом конце продлилось несколько секунд. Арло ждал — гордость его испарилась.

— Боюсь, что поверить придется, — откликнулся Фред.

Когда они вернулись внутрь, им объяснили, что, поскольку Арло подозреваемый, а Герти — нет, их на время ожидания разведут по разным комнатам. Они в этом усмотрели злой умысел — нападение под девизом «разделяй и властвуй». Однако стало ясно: начнешь спорить — решат, что у них есть какие-то тайны, нужно о чем-то договориться. А обвинение ошеломило их настолько, что они не могли собраться с мыслями.

Геннет отвел Герти в другое помещение, закрыл за собой дверь, сел с ней рядом, а не напротив.

— Вы совершенно уверены в том, что обвинение лживое? — Тон у него был более благожелательный, чем у Хадсон. Герти ощутила в нем определенную эмпатию, хотя и его лицо тоже представляло собой лишенную выражения маску.

— Бредовая история. Вы сильно ему поможете, если скажете мне правду, — проговорил Геннет.

— Вы сами-то с Реей знакомы? — спросила Герти. — Ее сын швырнул в наш дом камнем. А это… — она указала на свежую царапину на щеке, — от ее кольца. Она дала мне пощечину. Видимо, винит меня в том, что случилось с Шелли. Потому что мои-то дети живы… Короче, не знаю. Не буду притворяться, что понимаю, что у нее в голове.

Геннет сфотографировал царапину.

— А кто-то видел, как она вас ударила?

— А то. Вся улица. Любого спросите.

Геннет это записал.

— Скажу вам одну вещь. Я не из тех, кто верит в принцип «око за око». Зло порождает новое зло. Оно токсично. Так во всех книгах сказано. Так что я вам не поэтому все это говорю, но вы мне сказали, что у вас работа такая и вы хотите выяснить правду, и мне кажется, вы меня не обманываете, так что я вам могу рассказать.

Геннет поднял глаза от записок. Веснушки на переносице. Обручальное кольцо — старомодный кладдах, сердце обращено вниз. Она представила себе, как он после работы встречается с женой в пивнушке у Кроксли в Нью-Гайд-парке и они наворачивают куриные крылышки. Такой вот типаж.

— Рея избивала свою дочь. В ней говорит чувство вины.

— Почему вы так решили?

— Рея мне однажды призналась, что несчастна. Что испытывает желание причинять боль родным. Что ей с Шелли тяжело. Еще что-то про ее волосы. Рея ненавидела их расчесывать. А еще одну вещь сказала моя дочь Джулия. Она видела синяки. Сказала, что у Шелли есть какие-то доказательства. Фотографии.

Геннет все записывал. Фломастер тихо, обнадеживающе шуршал по бумаге.

— А где эти доказательства?