Добрые соседи

Вспомнились посиделки с Герти, ее, Реи, признания. Каждое слово — попытка утопающей глотнуть воздуха. Герти увидела ее настоящую. Увидела у нее внутри чудовищный омут мрака. И столкнула Рею в него обратно. Попыталась утопить. Рее ничего не оставалось, кроме как защищаться.

Вспомнилось: Шелли всегда смотрела на нее так, будто видела нечто, для нее самой незримое. То, что она не способна увидеть. Дыры. Отсутствующие фрагменты, без которых не обрести целостности, сгустки мрака, делающие ее отвратительной. Ущербные вещи в ущербном доме. Вспомнилась щетка для волос, вторжение твердого в мягкое в попытке унять эти откровения. Заставить их молчать.

Вспомнилось, как она шкатулкой своей дочери размозжила голову не тому человеку.

Воспоминания пулей вонзились в мозг, и Рея отчетливо осознала, кто она такая и что совершила. Самой себе она предстала исковерканной, неестественно крупной. Сгустком ярости. Она и мрак — одно. Пора сбросить бремя. Если невозможно сделать это обычным путем, одолев время, она пойдет по другому пути. По пути признания.

Обдумала это. Вот прямо сегодня. Вообразила себе Бьянки в его не слишком дорогом костюме — он прячет улыбку. Вообразила себе Герти, которой наконец-то дали возможность сквитаться: она орет на Рею, жилы на грациозной шее надулись, каку заходящейся лаем собаки. Представила себе, как вся Мейпл-стрит показывает пальцами и перешептывается. Дом ее превратится в тюрьму. А она будет сидеть в самом центре, выставленная на всеобщий позор.

«Это ты во всем виновата» — вот что они скажут.

Но это же неправда. Виновата не она. Кто-то другой все это натворил.

Ее окатила волна ужаса. Это слишком. Уж лучше — ничто. И тут хлынул мрак, тяжелый, блестящий. Поглотил ее.

Рея моргнула, глядя сквозь слезы на бумаги и фотографии. Не узнавая их, не в силах вспомнить, когда все это достала. Убрала в ящик, поднялась. Вышла из кабинета, погасила свет.

Мейпл-стрит, 116 2 августа, понедельник

Герти проснулась в пустой незнакомой комнате.

Сориентировалась быстро. Обнаружила на прикроватном столике записку. Вот такую:

Ушла искать Шелли

Герти надела туфли, пригладила волосы, собрала в хвост, умылась. Скорее даже, совершила омовение для обретения душевного спокойствия. Или выгадала время, чтобы унять панику. Еще не хватало вновь провалиться в безумие.

Взяла ключи, кошелек. Телефон. Позвонила следователю Бьянки, хотя и шел пятый час утра.

— Джулия сбежала. Она, видимо, у провала, ищет Шелли. Я еду туда.

А потом двинулась обратно на Мейпл-стрит.

Стерлинг-парк 2 августа, понедельник

Те, у кого были фонарики, освещали Джулии путь. Она вспомнила фильм, который показывали на уроке труда, — археологические раскопки в какой-то далекой стране: прошлое, впервые за тысячи лет увидевшее свет дня. Воздух пропитался едкой сладостью. Огороженный участок был куда шире, чем устье провала, ограду во многих местах разрывали водосливы из композитного материала. По обе стороны от устья стояли стальные гидравлические шлагбаумы. Вид у них был надежный: механические, чистые, хотя местами сталь и окрашенные красным опорные столбы и перепачкались битумом. К середине стены крепилась лестница.

Джулия сегодня опять надела папину гавайскую рубашку. Попыталась синхронизировать события. Вернуться вспять во времени. Подошвы кроссовок хлюпали. Она добралась донизу, где лестница заканчивалась на выступе стены, освободила место для остальных. Они спустились следом. Светили телефонами. Вода была ледяная и доходила до лодыжек.

Путь был один — по укрепленному опорами проходу, туда они и зашагали. Подобно летучим мышам, ощущали пустоту еще до того, как она представала глазу: как отсутствие. Телефоны освещали путь по черному укрепленному туннелю. Туннель был на полметра заполнен грунтовыми водами — раньше использовали дренаж, но его сняли, ведь провал сегодня собирались засыпать. Направление было одно — по туннелю вперед.

— Глядите, — сказал Чарли, указывая рукой. — Течение.

— Туда и пойдем, — порешил Дейв, серьезный, перепуганный.

Джулия шагнула на решетку, по которой текла холодная вода. Решетка была и сверху — из тонких стальных трубок. Девочка коснулась одной из них плечом: холодная как лед.

Хлюп-хлюп. Они преодолели метров двести. Джулия слышала лишь хлюпанье в такт и шум бегущей воды. Обрешетка закончилась. Перед ними открылся неукрепленный туннель, извивавшийся под Стерлинг-парком. Они осветили фонариками последний отрезок, где вода стояла выше, а сам туннель сильно сужался. Течение тянуло их туда.

Джулия собиралась с духом, держась за последнюю стальную опору. Голени и ступни онемели. Сердце стучало. Она все надеялась, что тело устанет, изнеможение принесет покой. Долго ли можно выдерживать такое нервное напряжение?

— Тут может быть обвал, — сказала она. — Пусть дальше идут только те, кто действительно хочет.

Она оглянулась, дала свету себя ослепить — пусть увидят ее лицо. Поймут, что она прощает им все их поступки и слова. Не обязаны они ничего доказывать.

Двинулась дальше. Они следом.