Добрый ангел смерти

Он сплюнул под ноги, потом оглянулся по сторонам. Задержал взгляд на мне, натянуто улыбнулся.

– Ничего-ничего, давайте, ребята! – он кивнул, успокаивая то ли нас, то ли себя.

А я все еще не понимал смысла происходящего. Одно было очевидно – эти ночные ребята вели себя с нами так, будто мы полностью в курсе их дел. Может, татуированный попутчик, недобровольно покинувший наш вагон, и был тем «молдованином», который должен был нас просветить? Можно было только догадываться или ожидать, что все объяснится само собой.

Я подошел к Петру, сорвал пломбу с проволоки, окрутившей ручку вагона, и дернул дверь на себя. Дверь открылась с трудом и только на полметра. Подошли два мужика, помогли откатить ее полностью.

– Давай, сдай сюда задом! – крикнул хриплый в темноту.

Снова завелсй мотор, и грузовик, развернувшись, подставил задний борт к открытому вагону.

Мы с Петром отошли в сторону и смотрели оттуда, как несколько человек, забравшись в вагон, сворачивали брезент. Под брезентом в свете фонарей мы с удивлением увидели обычные мешки, уложенные холмом.

Труженики ночной бригады стали разбирать холм, аккуратно складывая снятые мешки под внутренней стенкой напротив проема. Под мешками обнажилась пирамида зеленых деревянных ящиков.

– Стоп, ребята! – донеслось вдруг из вагона. – А ну посветите сюда!

Оставив ящичную пирамиду, они отошли в правый угол. Нам не было видно, что там происходит, но мы вспомнили, что там происходило совсем недавно, сутки назад. Вспомнили и переглянулись.

– Они без оружия, – прошептал я Петру. В проеме вагона появился мужик с фонарем. Луч фонаря прошелся по нашим лицам.

– Идите сюда! – холодно позвал он. Мы подошли. Забрались в вагон.

– Что вы такие отмороженные? – спросил мужик, поднеся фонарь почти вплотную к лицу Петра. Петр закрыл глаза рукой. Мужик отвел его руку.

– А ну не закрывай! – сказал он, присматриваясь к зрачкам. – Что тут такое было? – спросил он.

– Ничего, – ответил Петр и оттолкнул от своего лица руку с фонарем. Мужик убрал фонарь.

– Ничего? – переспросил он с недоверием. – А это что?

Он посветил на свою левую ладонь, в которой лежал пистолет с ручкой, обмотанной синей изолентой. Мы молчали.

– Иван! – Мужик обернулся. – Проверь ящики!

Для меня они все были Иванами. Их лица невозможно было рассмотреть в темноте. Немногословная компания мужиков примерно одного роста и уж точно одного рода деятельности, который нам пока не был ясен. У меня возникло подозрение, что мы просто не успеем ничего понять.

Фигура Ивана вернулась к пирамиде ящиков. Из правого угла ему подсвечивало два фонарика.

Иван сдвинул несколько ящиков, бормоча себе что-то под нос. Наклонился.

– Вроде все, – устало произнес он.

– Вроде или все? – спросил его обладатель хриплого голоса, который был явно главным в этой бригаде.

– Все.

Снова луч фонарика прошелся по нашим лицам, словно требуя внимания.

– Так что здесь было? – уже более мягким голосом повторил свой вопрос хриплый.

– Мы же в купе ехали, не в вагоне, – негромко произнес Петр.

* * *

Мурашки пробежали у меня по спине. Я испугался, что сейчас эти мужички захотят зайти в наше купе – и что тогда?

– Ну зачем нас держать за идиотов? – с сожалением в голосе проговорил главный. – Разве вас мама никогда не учила говорить правду? Это же не больно – сказать правду…

Наступившая вслед за этими словами хриплого пауза заставила меня мысленно попрощаться и с Гулей, и с жизнью. Я ощутил себя виноватым почти перед всеми, а особенно перед своей казахской женой, для которой оказался столь роковым подарком.

К главному подошел Иван, взял в руки пистолет, покрутил его.

– Это Молдаванина, – сказал он. – У него аллергия на железо, он все изолентой обматывает: и ножи, и вилки… Придурок!

– Так вы что? —Луч фонарика уперся мне в лицо. Поссорились с ним?

– Ага, – ответил за меня Петр, и тут же луч перепрыгнул на него. – Я его столкнул…

– Да? – чуть ли не обрадованно воскликнул главный и громко хмыкнул. – Ну ладно, это ваши дела! Можете хоть резать друг друга, если в голове туман! Но чтоб груз всегда был целым!

Мы стояли остолбенев, а главный швырнул отобранный у Ивана пистолет в открытую дверь вагона, в ночь.

– Эй, – позвал он своих. – Работать! Мы отошли к поперечной стенке вагона, остановились, закрыв собой дверцу ведущую через туалет в наш тамбур. На нас больше не обращали внимания.

Мужики перегружали деревянные ящики в машину. Верхние ящики пирамиды были меньше и короче нижних. Один из мужиков, в одиночку тащивший ящик, споткнулся и упал мостом: ноги в вагоне, а торс уже в кузове грузовика. Ящик, ударившись о деревянный пол кузова, загремел железом.

– Оружие, – прошептал мне Петр.

– Эй, чего разлегся! – хрипло крикнул ему главный. Нижние длинные ящики мужики носили вдвоем. Я опустился на корточки, подтянул к себе один из мешков, развязал его горловину и сунул внутрь руку.

В мешке был песок.