Добрый доктор Айбандит

– Нет, – призналась я. – Но я не могу считаться страстной театралкой, не посещаю регулярно премьеры.

– А никто в тот «храм Мельпомены» и не ходил, – с торжеством заявила Алахвердова. – В девяносто втором году труппа отпочковалась от студии, созданной при одном из московских заводов еще в советские времена. Театр «Драма на подмостках» имел зал на пятьдесят мест и кучку неудачников-актеров. Ставили детские спектакли, но из-за скудности средств переписывали пьесы. Колобка в их версии прямо сразу зайчик сжирал, потому как денег на зарплату лисе и прочим не было. Марине Евгеньевне доставались клевые роли – то она изображала пальму в пустыне, то заднюю часть лошади, на которой Иван-царевич скакал.

– Заднюю? – с недоумением переспросила я.

– Именно! – радостно подтвердила собеседница. – Переднюю, ту, что с мордой, другой актрисуле отдали. Сивка-Бурка со сцены монологи произносил, и Марине столь ответственное дело не поручили, ее задача была хвостом махать. И прозябала Волкова в этой убогости вплоть до трагедии с Олегом. А уже через неделю после похорон ей предложили роль в многосерийном телефильме «Сага о тайге». Невесть как никому не известная бабенка стала главной героиней. Ну и понеслось. За десятилетие у Марины такая фильмография накопилась, что ее коллеги в зависти тонут. И пиар фонтаном бьет. Какой журнал ни откроешь – Волкова на развороте, зомбоящик включишь – Марина Евгеньевна на экране, радио послушаешь – и там она. Скоро будет из всех стиральных и посудомоечных машин вещать. Вот и скажи, как она ту самую первую, судьбоносную, роль отхватила?

– Не знаю, не задумывалась на эту тему, – откровенно призналась я.

– А ты поразмышляй, – посоветовала Алахвердова. – Ваша бригада снимает очередные сладкие слюни про прекрасную семью Волковых?

– Вроде того, – подтвердила я. – Не знала о новом шоу «Бабуля», но теперь понимаю: телефильм задуман в поддержку масштабного проекта, где ведущей будет Волкова.

Роза открыла сумку, вытащила ноутбук, погладила его, потом вернула назад.

– Предлагаю вам эксклюзивный материал. Кому нужны засахаренные сопли? Зритель сразу выключит телик, едва Марина Евгеньевна о любви к детям и внучке запоет, а Федор Николаевич начнет ныть про то, что наркоманам помогать надо. Вы же можете взорвать бомбу. Тридцать тысяч евро – и мои наработки станут вашими. Ну, я продолжу… Федор Николаевич, когда жена лошадиной задницей по сцене ковыляла, работал врачом в больнице. Говорят, он прекрасный доктор, но никто Волкову больших денег не платил. Семья имела трехкомнатную квартиру в отнюдь не элитном районе и скромную машину отечественного производства. Думаю, счетов в швейцарских банках Федор Николаевич не держал, зарабатывал на унитаз и одежонку. И вдруг – трам-па-пам! – Марина Евгеньевна попадает в сериальчик, а наш доктор в кратчайший срок возводит две клиники. Возникает вопрос: откуда средства?

– Интересно, – согласилась я. – Похоже, вы знаете ответ?

Алахвердова поправила брошку из искусственного жемчуга, украшавшую ее свитер.

– Точно! Повторяю свое предложение: тридцатка тыщонок евриков, и делайте с материалом что хотите. Я такое раскопала – закачаетесь. Снимете офигенную ленту, вас потом любой канал на работу возьмет. Человека, способного эксклюзив накопать, везде ждут!

Я молча слушала Алахвердову. Роза не понимает, что у всех свои планы. Фирма БТВ-продакшн не заинтересована марать черной краской светлый образ ведущей телепрограммы, на создание которой затрачена уйма средств. Похоже, у владелицы оранжереи нет знакомых в королевстве Останкинской башни, уж очень Роза обрадовалась, столкнувшись со мной в коттедже Волковой. Ей, видимо, крайне нужны деньги. А мне хочется заполучить файлы из ее ноутбука. Но платить тридцать тысяч евро за кота в мешке… Надо попытаться выудить из собеседницы хоть чуток конкретных сведений. Кстати, она уже зацапала приличную, на мой взгляд, сумму, а что я имею взамен? Рассказ о бедности Волковых, намеки на их лживость и сообщение про роль хвостовой части коня. Маловато! Пора Алахвердовой отработать гонорар.

Я улыбнулась, открыла рот, и в эту секунду у нас обеих одновременно зазвонили сотовые. Я схватила трубку и услышала голос Макса:

– Как дела?

– Беседую с Розой в кафе, – тихо ответила я, пытаясь другим ухом уловить, о чем говорит Алахвердова, но та тоже понизила голос.

– Как закончишь, сразу рули в офис, – приказал муж.

– Что-то случилось? – насторожилась я.

– Анюта умерла, – мрачно ответил супруг, – сестра Мити, маленькая дочка Андрея Пасынкова.

– Что стряслось с ребенком? – ахнула я.

– Пока ответа нет, – угрюмо произнес Макс. – Только что звонил Андрюша, но у него мне ничего узнать не удалось, кроме того, что они с женой сейчас в клинике. Я еду туда же. Может, это совпадение, что крошка скончалась вскоре после несчастного случая с братом, а может, и нет. Надо дождаться результатов вскрытия. Встретимся в офисе.

Я положила трубку в карман и попыталась изобразить спокойствие. Роза вскочила.

– Вы куда? – остановила я Алахвердову.