Добрый доктор Айбандит

Вдова расплакалась, а затем рассказала, что супруг лет восемь назад совершенно неожиданно увлекся игрой на автоматах и просаживал в казино не только зарплату, но и влез в долги, семье пришлось продать хорошую квартиру, перебраться в халупу. Ласкин перестал думать о работе, начал совершать ошибки, о пагубном пристрастии сотрудника узнало начальство, и произошло закономерное – следователь потерял работу. Последующие годы стали для его жены настоящим кошмаром: Борис Николаевич превратился в зомби, его не интересовало ничего, кроме игральных автоматов. После того как в Москве казино закрыли, он ходил в подпольные заведения. Где муж брал деньги, супруга не имела понятия, потом стала подозревать, что он ворует, потому что иногда муж являлся домой избитым в кровь.

– Вы не поверите, – шептала она, глядя на Розу, – когда Боря умер, я даже обрадовалась. Понимаю, это звучит ужасно, но, к сожалению, так было. Человек, за которого я когда-то выходила замуж, – милый, добрый, заботливый Боречка – исчез. Знаете, следователям запрещено обсуждать с женой служебные дела, но мой муж всегда мне все рассказывал, я была в курсе его работы, гордилась тем, что подчас давала ему дельные советы. Он называл меня «Лариса Ватсон». Понимаете, да? Боря – Шерлок Холмс, а я – его верный помощник. И что? Куда все делось? Из-за его ужасного пристрастия к автоматам мы вообще перестали разговаривать даже на бытовые темы. Уж лучше б он пил, как все!

Лариса Михайловна снова заплакала. Роза же сказала:

– Вам, похоже, трудно живется. Хотите заработать тысячу долларов?

– Конечно! – воскликнула вдова. – Я хоронила Бориса в долг, по соседям деньги собирала, теперь отдавать надо… А что потребуется делать? Я вообще-то бухгалтер, могу помочь с составлением налоговой декларации.

– Все намного проще, – пропела Алахвердова. – Говорите, Борис Николаевич не имел от вас секретов?

– В прежней жизни – нет, – грустно подтвердила Лариса Михайловна. И добавила: – Пока не стал игроманом.

– Вероятно, Ласкин упоминал при вас фамилию Милия? – спросила Роза. – Вспомните, бизнесмен Отар Милия, отец Гиви и Элеоноры.

– Ах, это… – протянула вдова. – Я хотела попросить Отара Гивиевича о помощи, когда Боря лишился службы, но не смогла пробиться сквозь стену его помощников. Милия очень высоко взлетел, с президентом за руку здоровается, окружен кучей секретарей. И он бросил Бориса, когда тот так нуждался в его поддержке. А ведь муж очень помог когда-то ему.

– Наверное, вы знаете историю, – вкрадчиво сказала Роза, – связанную с его дочерью Элеонорой и дорожным происшествием, во время которого погиб юноша Олег Волков. Так?

– Откуда это вам известно? – поразилась Лариса Михайловна.

Сыщица закатила глаза.

– Долго рассказывать. Если сообщите мне подробности, тысяча долларов ваша. Вот она, смотрите.

Алахвердова раскрыла сумочку, достала из нее зеленые купюры и разложила их веером на кухонном столе. Перед тем, как отправиться к Ласкину, Роза заключила договор с клиентом и получила аванс за предстоящую работу. Ей, конечно, самой нужны были деньги, тысяча американских рублей для нее большая сумма, но еще больше ей хотелось очутиться с Никитой Васильевым в Турции.

Вдова уставилась на баксы.

– Отар не помог вашему мужу, – надавила на больное Роза, – вычеркнул его из своей жизни. Зачем вам хранить тайны Милия? И денежки-то для вас не лишние.

Ласкина сглотнула слюну и прошептала:

– Слушайте…

Глава 32

Элеонору никто не похищал. Девочка с младых ногтей отличалась эпатажным поведением, в девять с половиной лет она впервые сбежала из дома. Отар и Лиана перепугались, обратились в милицию, тогда Милия и познакомился с Ласкиным. Борису Николаевичу не сразу удалось найти беглянку, а отец девочки сильно занервничал и, вопреки просьбе следователя, опубликовал фото дочери в прессе. Спустя пару недель Элеонору обнаружили в каком-то притоне и вернули родителям. Почему эта история не получила широкой огласки? Нет ответа. Вероятно, Отару просто повезло – никто не обратил внимания на его объявление, хотя фамилия «Милия» должна была взбудоражить репортеров всех мастей. Но шума не было.

Отец и мать, счастливые оттого, что дочь жива, не стали ругать ее за побег. Элеонору перевели в другую школу, и все постарались забыть о неприятном происшествии. Вот только девочка продолжала вести себя дурно. Правда, прекрасно училась, получала в школе хорошие отметки, но постоянно врала матери. С двенадцати лет она стала ходить с более старшими девочками по клубам и могла заявиться домой под утро.

В Америке, Франции, Германии, Испании несовершеннолетнюю никогда не впустят в развлекательное заведение и уж точно ни за что не продадут ей алкоголь. Фейс-контроль там строгий, секьюрити проверяют у посетителей водительские удостоверения или паспорта. К сожалению, в Москве другие порядки, поэтому юная любительница шумных тусовок, наложив на детскую мордочку тонну макияжа и нарядившись в нечто короткое, блестящее, обтягивающее, спокойно появлялась на танцполе.