Добрый принц

-- Не знаю, насколько это для них утешительно, но я и им об этом часто говорю. Вглядитесь в них внимательно, неправда ли, точно с них снят какой-то грубый, обычный, вернее -- обывательский, налет... Ну, ведь, это же чрезвычайно просто. Они -- не мещане, они уже не мещане. Их мещанство осталось в их здоровом, нормальном прошлом, когда они жили среди здоровых людей и были далеки от снедающей теперь каждого из них фанатической идеи. Их температура была вполне нормальна, думали они о том, что называется мещанским благополучием, боролись за мещанские ценности, сводили мещанские счеты. Теперь они вне ценностей и счетов, теперь они все поэты, и каждым из них владеет и мечта... Вот и выпьем за мечту... -- закончил он, оглядываясь по сторонам.

Невеста принца со сложенными на коленях руками, мечтательный блондин музыкант, благостно улыбающийся старый еврей и даже полураскрывший рот и едва удерживающийся от восторженного смеха Оптимист смотрели прямо в лицо своему доктору с каким-то общим понимающим и кротким выражением, и вдруг, когда доктор поднял бокал, оживленно зашевелились и стали чокаться с ним...

-- Я вас не совсем понял, доктор, т. е. понял вашу мысль, но не понял вашего тона, -- нерешительно заговорил Вольф.

-- Моя мысль совершенно соответствует моему тону. Вы просто-напросто не ожидали их от меня. Да, в присутствии своих безумных, больных, сумасшедших друзей, я повторю вам, что я считаю их болезнь редким счастьем, таким же редким, как красота, ум, талант, а их самих -- избранниками, которые не ниже, а выше нормы, выше толпы.

-- Вы шутите, доктор, -- говорил Вольф.

-- Нисколько, -- уклончиво отвечал Подкопаев. -- Впрочем я может быть немножко хитрю с ними, может быть это просто моя система. Ведь у меня частная лечебница, и я сам во многом свободнее... нормы, -- с ударением докончил он.

VII.

Пили вино и после ужина, сидя на диване и креслах в кабинете, и Вольфа удивило, что оба врача не удерживают от возлияния больных. Уже Вольф успел поговорить с каждым из своих ненормальных гостей, и сам поймал себя несколько раз на мысли, что, вращаясь около поглощавшей каждого больной мечты, он относился к ней, быть может, с несколько большим, чем следовало, уважением. Точно эта мечта была действительно мечтой художника или поэта. "Что за чертовщина, думалось ему, -- лучше не мудрствовать, а то на минуту и сам сойдешь с ума". Но, тем не менее, все четыре рода помешательства казались ему не на шутку поэтическими и красивыми.

-- Принц, мой добрый, любимый принц, -- почти пела, склоняясь к нему головой на плечо, молодая женщина с горящими нежностью и любовью глазами.

Платье на ней было тонкое, пахло от нее не только свежестью ее молодого тела, ее густых каштановых волос, но и еще какими-то очень хорошими духами.

-- Можно вас поцеловать, принц? -- спрашивала она, смеясь отрывистым хохотом над самым его ухом.

-- Что вы, что вы, моя милая невеста? -- отшучивался Вольф. Разве вам этого не запретил доктор?

-- Ха-ха-ха! -- держась за живот и стоя против старика-еврея, хохотал Оптимист. -- Вы меня взялись уморить, святой отец... Да, ведь, это же действительно сумасшествие... Ха-ха-ха...

-- Родной мой, не смейтесь, над этим грешно смеяться... -- вразумительно говорил еврей, светлея и светлея лицом. -- Я только недавно узнал это, и близок, близок день, когда придет тот, который спасет всех нас...

И только Стеклянный, странно растопырив перед собою руки, точно обороняясь от не в меру оживившихся соседей, печально кивал головой и молчал.

-- Доктор! -- между тем говорил Вольф, -- знаете что, оставьте у меня моих гостей жить, или возьмите меня с собой. Клянусь вам, что ни у одной нормальной женщины я не целовал с таким наслаждением ручек. Доктор, ваши сумасшедшие гораздо лучше всех моих родственников и друзей. И если они к тому же не лгут друг другу, не клевещут, не занимаются ростовщичеством, предательством, людоедством, сведением личных счетов, то скажите мне, ради Бога, почему так обидно слово -- сумасшедший?

VIII.

Ровно в 12 часов задребезжал телефонный звонок.

-- Это меня, -- сказал доктор Подкопаев и подошел к аппарату.

-- Да, -- говорил он. -- Пока еще нет, -- вероятно, не скоро. Даже думаю, что придется прекратить игру. Начинает надоедать.

-- В чем дело? Кому надоедать? -- спросил Вольф.

-- Да вот, в чем дело. Двое ваших друзей -- Носалевич и Круинов взбунтовались и едут сюда, говорят, что им тоже скучно среди нормальных людей, и они тоже хотят развлечься вместе с нами.

-- Ни за что, доктор, -- вскричал с отчаянием Вольф, -- Это нормальнейшие люди, способные излечить от сумасшествия самых безнадежных больных. Я умоляю вас не пускать их. Скажите, что мы сейчас уезжаем куда-нибудь...

-- Вольф очень просит вас и остальную компанию сюда! -- крикнул доктор Подкопаев и повесил трубку.

-- Что это значит, объяснитесь! -- поднявшись с места, нервно говорил Вольф.

-- Ну, господа, -- крикнул Подкопаев, -- раз -- два -- три!!.