Добрый (СИ)

Естественно, по закону жанра, после призыва не паниковать наступает именно она — ПАНИКА! И конечно же, эти законы не преминули подействовать и в данной ситуации. Нет, внешне это не проявилось никак. Я не закатил истерики с мольбами меня отпустить в свой мир и пристрелить на месте из банального человеколюбия. Не стал биться головой о все близлежащие неровности типа камней, деревьев и даже клюв Болотной. Просто внутри меня, кто-то большой и до безобразия сильный, легонечко сжал все внутренности. И это легонечко сделало невозможным глотнуть хоть немного воздуха и остановило моё сердцебиение.

Сознание ещё попыталось посопротивляться и запустить организм в работу, но потерпело оглушительную неудачу.

Силы покидали меня со скоростью сверхзвукового истребителя.

В какой-то момент я осознал, что лежу на земле, распластанный в позе брошенной куклы.

Мир вокруг стал покрываться туманом, уплотняющимся с каждой минутой.

И вместе с этим туманом во мне росло полнейшее безразличие в пропорции один к одному.

В конечном итоге туман заполнил всю окружающую среду, а безразличие — всю внутреннюю среду под названием «Добрый», и я просто закрыл глаза, даже не попрощавшись с эти миром.

— Ну наконец-то, — коснулся моего угасающего сознания голос Болотной. — Здоров! А с виду не скажешь.

— Что с ним? — тревожный голос Ита был почти не различим.

— Пришлось усыпить. После того как его на совете магией со всех сторон обхаживали, ему такой отходняк грозил, что жуткая головная боль — это прямо желанное избавление.

— А он не умрёт? — ещё более обеспокоился Ит.

Умру я или не умру — вопрос для меня был открытый. Не то чтобы мне было совсем не интересно. Просто тому пойлу, которое влила в меня ведьма, было на мою жизнь глубоко параллельно и фиолетово. Оно быстрее старалось закончить работу по моему усыплению, и у него это отменно получилось.

***

Пожалуй, это было самое приятное пробуждение в этом мире. И тому было несколько причин.

Причина первая состояла в том, что мой организм — буквально с самого пробуждения — ощущал себя лет на двадцать максимум. И даже если повнимательнее к себе прислушаться, то и в двадцать лет я не чувствовал себя настолько бодрым и здоровым.

Причина вторая — чертовски приподнятое настроение. Как будто этой ночью исполнилась моя эротическая фантазия, причём три раза. Или… ну, в общем… не придумали ещё тех слов, чтобы описать всю приподненность моего настроения.

И причина третья. Корзина со вчерашним хавчиком была наполовину полная. А поскольку проснулся я со зверским аппетитом, процесс запихивания в себя съестного вызывал у меня феерический водопад чувств. И все эти чувства были за гранью кулинарного экстаза.

И причина четвёртая: меня никто не доставал эти утром. Даже Ит не пожелал мне никакого здрасьте. И звать его для этого пожелания как-то не хотелось. А если ещё вспомнить про Болотную, то мгновенно портится аппетит. Принудительное усыпление всплывало яркими красками в моей памяти. И хотя обижаться вроде бы не на что — она же как лучше хотела, — но было обидно. Могла бы и спросить. Не факт, конечно, что я согласился бы. Но…

— Судя по скорости исчезания продуктов, ночь удалась на славу, — вторжение ведьмы в мою трапезу было далеко не с вопрошающими нотками. — А женщине оставить в твоём мире не учили?

— И вам недоброго утра, — буркнул я и подвинул корзину с остатками в сторону Болотной. Аппетит пропал резко.

— И вместо того, чтобы сказать «спасибо», корчит из себя обиженку.

— Приятного аппетита, — не стал идти я на поводу у Болотной. — Кушайте, не обляпайтесь.

— После посмотрим, кто обляпается. Но то, что настроение у тебя поменялось, это хорошо. Нельзя к ним в благодушном.

Вот же зараза, умеет испортить прекрасное утро. А я тоже хорош. Расслабился, поспать дали. Забыл, что меня ожидает. Хотя, если про нижнее белье мадам Шанель меня больше пытать не будут, то пережить можно.

— Вот молодец, — похвалила меня ведьма. — Главное, поспокойнее там.

— А может, хватит ходить кругами? — резко оборвал я Болотную. — Из-за чего я должен там запаниковать?

— Если бы я знала… — честно призналась ведьма.

— Тогда к чему всё это нагнетание?

— А к тому, чтобы готов был. Ведьмы —­ это не милые старушки. И если что пойдёт не так…

— Меня изнасилуют вопросами про стринги до полной потери желания жить?

— Не всё так серьёзно, — хихикнула Болотная. — А что такое стринги?

— А над чем ты тогда хихикала? Вот извращенка, — припечатал я, поняв причину веселья ведьмы.

— А ты не смеши, и хихикать не будут. А то как представишь эту картину… — ведьма выдержала паузу и заржала в голос.

— Тьфу на вас, — сплюнул я, но картина озабоченных старушек, берущих меня в клещи, прочно лезла в моё подсознание.

Болотная явно считала это из моего мозга, и её откровенное ржание окатило окрестности с удвоенной силой.

— Может, пойдём уже? Раньше сядешь — раньше выйдешь, — предложил я, чтобы хоть как-то погасить приступы безудержного хохота.