Добрым словом и пистолетом (СИ)

— Да кому оно теперь нужно? — пожал плечами мальчишка и демонстративно неспешно отправил в рот шоколадный кругляк.

В аккуратном мундирчике, очень похожем на темно-зеленую форму королевской гвардии, с аккуратно причесанными, заплетенными золотыми волосами, он и в целом производил впечатление эталонной аккуратности и полной невинности — если бы не совершенно бесстыжие, смеющиеся ярко-зеленые глаза.

— Я попрошу твоего отца засадить тебя за уроки.

— Не выйдет. Во дворце ни одного ментора, — ехидно сообщил мальчишка. — Спроси у кого угодно, любезная сестрица. А отец слишком занят. Можешь попытаться, но я бы на твоем месте не стал — попадешь ему под руку, будет и тебя выспрашивать, где ты ходишь, с кем шепчешься…

— Юный принц готов поделиться наблюдениями?

«Юный принц» на мгновение замер, делано задумался, а потом нарочито неспешно напихал по карманам еще украшений — яблок, конфет, мелких подарочных свертков, — повернулся и пошел к дверям.

— Что вы, дядечка Белег. Я же шучу только.

Когда за ним закрылась дверь, Галадриэль снова взглянула на Белега, с возмущением поделилась:

— На удивление нахальный мальчишка! Страшно представить, что из него вырастет.

Высокие распашные окна в этом зале, почти как в кабинете Тингола, выходили на садовую террасу: во время приема можно было продолжать веселье и внутри, и снаружи. Галадриэль выпустила Белега, прикрыла за собой створку, оставив раздернутым занавес, и махнула стоящему у перил часовому.

— Не положено, — неуверенно ответил тот, но пристальный взгляд убедил его не спорить и поскорее убраться из пределов слышимости.

— Удивляюсь, как это наш бука Орофер не мог его вовремя приструнить. Теперь, полагаю, поздно. Знаете, из гадких детей порой вырастают очень гадкие взрослые?..

Действительно, строгий равно к себе и к окружающим Орофер с единственным сыном был строг только на словах. Юный Трандуил рос хитрым, себе на уме, сообразительным и острым на язык мальчишкой; нет, он был прилежен в учебе, делал в ней заметные успехи, но при этом отцовских чаяний и ожиданий того, как должно вести себя принцу крови, явно не оправдывал.

«Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» — спросил как-то Тингол. Он любил всех своих многочисленных племянников, а самый младший еще и подкупал живым, лукавым нравом. Тингол вообще испытывал слабость к чужому нахальству. «Королем», — охотно ответил тогда Трандуил, и Тингол с восторгом расхохотался. Присутствовавший при этом Орофер вспыхнул и, по выражению лица, явно пожелал провалиться сквозь землю.

— А вы, господин Куталион, — продолжила Галадриэль, — с детьми управляетесь уверенно. Виден опыт.

Отошедший в сторону парка часовой по-прежнему косился на них и неуклюже пристраивал на плече ствол винтовки — самые опытные части отправили на улицы города и на внешние кордоны, а внутреннюю охрану дворца, похоже, набрали по остаточному принципу.

— Нет, правда! Вы ведь почти вырастили этого мальчика, сына Хурина. Насколько я знаю, не самый простой был подопечный… Всегда было интересно: это дядюшка его на вас повесил или вы сами вызвались? Если второе, то понимаю, уж вам-то взять воспитанника — оправданно. Хотя разумнее эльфийского сироту, их, к сожалению, тоже хватает… Нет, вы не подумайте, я просто знаю, о чем говорю: мой брат Аэгнор ввязался в нечто подобное.

Галадриэль замолчала, словно в ожидании какого-то ответа, но его не услышала и продолжила:

— Имею в виду, что слишком привязался к смертному человеку. Знаете ведь, он чуть не женился на женщине из беорингов?

— Я слышал.

— Ну вот, — Галадриэль вздохнула, — впрочем, жизнь распорядилась с мрачной иронией… А ведь в вашем случае тоже чуть не вышло иронии? Можно, наверное, так назвать? Скажите, трудно было через это переступить? Господин Куталион?

— Мы переступили.

— О, я задела вас? Извините, если так, — Галадриэль взглянула виновато, протянула руку, мягко взяла его за локоть. — Мы все немного не в себе… А вам же особенно тяжело — еще толком не оправились, и тут выпало потерять в один день двух друзей. Вы ведь были так близки и с дядюшкой, и с господином комендантом…

— Что-то еще? — помолчав, все-таки произнес Белег. Опустил взгляд и посмотрел на холеную руку у себя на локте: рука была тонкая, с нежными голубыми прожилками под белой кожей, с единственным узким золотым кольцом, с аккуратно подточенными заостренными ноготками. Под его взглядом рука медленно разжалась и медленно опустилась.

— Ну хорошо, — улыбнулась Галадриэль, — спрашивайте уже.

Белег ждал. Галадриэль улыбнулась шире.

— Ах, то есть я еще и сама должна? Что ж…