Добрым словом и револьвером

— Да, Иван Константинович, я в курсе этой проблемы! — насмешливо ответил я. — Оптимально было бы выманить австрийцев на «чистую воду», но как это сделать? Получив информацию о нашем приближении, противник, наоборот, забьётся поглубже в самую узкую щель. И выковыривай их потом оттуда! НачОперОд, а вы что молчите?

— Думаю, Алексей Александрович! Но ничего умней того, что предложил Андрей Августович, в данных условиях не наваять! — пожал могучими плечами начальник оперативного отдела капитан 1 ранга Рожественский. — Застанем противника врасплох — диспозиция простая — прижать огнем и выбить торпедами их броненосцы. А если они успеют развернуть боевой порядок — то диспозиция будет другой. А какой именно — решим по ходу действий. Если я не ошибаюсь, время до сближения на дистанцию эффективного огня, минут двадцать? Верно, штурман?

— Так точно, Зиновий Петрович! — сверившись с прокладкой курса, ответил Щенснович. — С нынешней эскадренной скоростью — двадцать три минуты до траверса западной оконечности острова Корчула.

— Иван Константинович, радиограмму на авианосцы: докладывать о положении противника каждые пять минут! — скомандовал я.

Григорович коротко кивнул и поспешил к радистам.

Пока мы сближались, «планеры» с авиков взлетали каждые две-три минуты. И, соответственно, садились с той же частотой, обновляя разведданные о состоянии флота противника практически «в реальном времени». Судя по царящему у врага спокойствию, про наше движение там не знали.

Я уже почти поверил, что нам удастся застать врага «со спущенными штанами», но «Homo proponit, sed Deus disponit» — когда до входа в Корчуланский пролив оставалось около пяти миль, авиаразведка донесла, что австрийские корабли торопливо снимаются с якорей и отходят от берега. А с трех больших пароходов, с виду совершенно гражданских, спускают на воду десятки лодок.

Над смыслом последнего действия мы со Старком серьезно призадумались.

— Что это может быть, Оскар Викторович? Неужели во избежание массовых потерь австрийцы решили перебросить пехоту на берег? — удивился я. — Ведь сомневаться в том, что мы всех перетопим, было бы со стороны врага неслыханным нахальством, граничащем с глупостью!

— Возможно, Алексей Александрович, возможно! — Старк с силой потер виски. — Может быть нашлись, у противника умные люди, взяли на себя ответственность за эвакуацию «сапогов». Но как-то это всё... довольно странно, не находите? У них там наверняка сейчас паника должна быть, они судорожно маневрируют и вдруг кто-то о пехоте вспомнил?

— Есть несколько вариантов ответа на ваш вопрос, Оскар Викторович: например, самый простой — у капитанов транспортов был четкий, заранее отданный приказ на эвакуацию! — ответил я. — В любом случае, думать сейчас нам нужно не о вражеской «махре»! Мы им в спину бить не будем, пусть спасаются. Нам же надо их десантную операцию сорвать, нанести потери материальной части, а не перебить как можно больше народу.

Через семь минут разведка доложила: австрийцы строят свои корабли в три линии сразу за длинной оконечностью острова Корчула. В переднюю «шеренгу» встают их броненосцы, во вторую всякая военная мелочь — крейсера и канонерки, в третью — гражданские пароходы и даже парусники. Видимо, хотят навалиться на наш фланг, как только мы обогнем мыс.

— Хм, а лодочная «армада» торопливо уходит на север к острову Хвар! — дочитал донесение разведки Старк.

— Дались вам эти лодчонки, Оскар Викторович! — усмехнулся Рожественский.

— Господа флотоводцы, давайте быстренько диспозицию сообразим, до зрительного контакта несколько минут! — призвал я штабных и громко добавил: — Флаг-минёр!

— Я! — подскочил от неожиданности Эбергард. — При такой конфигурации вражеского строя нам надо перестроиться в две кильватерных колонны! В правой, ближней к противнику, пойдут эсминцы, все три дивизиона.

— Так-так! Интересно, Андрей Августович! Продолжайте! — поощрил я Эбергарда.

В принципе, именно такую идея хотел предложить и я.

— Проходя мимо входа в пролив на максимальной скорости, эсминцы последовательно пустят торпеды, целясь по австрийским броненосцам! — Продолжил Эбергард. — Те хоть и стоят в максимально неудобной для торпедной атаки позиции — носом к нам, но увернуться при веерном сбросе им будет очень трудно.

— Поддерживаю предложение Андрея Августовича! — пробасил Рожественский. — Судя по схеме, выданной нашими авиационными разведчиками, австрийские броненосцы загораживают обзор своим же кораблям из второй и третьей линий. И все промахнувшиеся дальноходные торпеды достанутся им — возможность маневра у «мелочёвки» будет еще более затруднительной. А уж после первых попаданий, когда корабли врага неминуемо смешаются в гигантскую толпу, можно будет бить их как куропаток — на выбор!

— Принимается! — кивнул я. — Иван Константинович, радиограмму Витгефту и Макарову: перестроиться в кильватерную колонну! Флагман — головной. Вильгельм Карлович за нами. Степан Осипович — замыкающий! Скорость — максимальная!

Григорович метнулся к радистам.

— Николай Оттович! — позвал я командира «Бешеного».