Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

– Это ты ублюдок, а не я! – сидя в седле, кричал Ярополк Добрыне. – Ты самый гнусный из негодяев! Скоро твоя голова будет торчать на моем копье. А Владимира я велю забить плетьми до смерти! Так и передай ему, сучий сын.

Огрев коня плетью, Ярополк галопом помчался к своему стану, где пестрели сотни шалашей и палаток, над которыми расползались сизые шлейфы растрепанных ветром дымов. Свита Ярополка тоже торопливо садилась на лошадей, устремляясь вдогонку за своим горячим князем.

Рагнфред протянул Добрыне его шапку, проговорив с угрозой в голосе:

– Спрячь подальше своего племянника, сын смерда. Коль я доберусь до него, то вырежу ему сердце.

Добрыня хотел было взять свою шапку из руки Рагнфреда, но тот намеренно обронил ее на землю, скривив в презрительной ухмылке свои тонкие губы.

Добрыня нагнулся и поднял шапку с земли. Глядя на то, как Рагнфред садится на коня, он подумал: «В сече сочтемся, подлое отродье!»

Добрыня и его свита, вскочив на коней, только-только двинулись к своему лагерю, а в стане Ярополка уже звонко трубили боевые трубы, подавая сигналы к битве. Добрыня с довольным видом поглаживал свою короткую бородку, покачиваясь в седле. Ему удалось-таки раззадорить Ярополка, вынудить его на опрометчивый шаг.

* * *

Полки новгородцев, варягов, кривичей и чуди без суеты и спешки выстроились на равнине в боевой порядок, как проделывали это уже не единожды за прошедшие шесть дней. Всю пешую рать Добрыня разместил в центре в две линии, конные отряды были поставлены на флангах. Причем свое правое крыло Добрыня намеренно оттянул далеко в сторону, чтобы занять господствующую над полем высоту. Брешь между конным полком правой руки и пешей ратью, по задумке Добрыни, должна была подтолкнуть киевских воевод к нанесению удара конницей в этом направлении. Топкая низина была той ловушкой, куда Добрыня хотел заманить дружину Ярополка. Это вязкое болото, покрытое кустами и густой травой, надежно прикрывало тыл пешего новгородского полка.

Добрыня со своими конными гриднями и дружиной Стюрбьерна Старки расположился на левом крыле, где ровная и открытая местность позволяла развернуть и бросить в бой большую массу конницы. Добрыня был уверен, что полководцы Ярополка нанесут свой главный удар именно здесь. Фланговый охват был излюбленным тактическим приемом покойного Свенельда. Добрыня нисколько не сомневался, что Рагнфред будет действовать в сражении так, как учил его дед. Поэтому всю пешую варяжскую рать Добрыня поставил во второй линии для оказания своевременной помощи фланговым полкам, если они не смогут сдержать натиск киевлян.

Киевская рать, растянувшись вширь на добрую версту, надвигалась со стороны реки, сверкая на солнце островерхими шлемами и остриями поднятых копий, алея длинными рядами красных щитов. Над полками Ярополка реяли черные и пурпурные стяги с эмблемами городов и славянских племен, подвластных Киеву. Собственно киевские полки шли в сражение под багряными знаменами, на которых красовался черный трезубец. Такую эмблему для киевского войска выбрал Святослав Игоревич, когда принял власть из рук своей матери, княгини Ольги.

Воеводы Ярополка выстроили свое войско по старинке: пехота в середине, конница на флангах.

Вглядываясь во вражеские боевые порядки, Добрыня первым делом старался отыскать знамя Ярополка, а также стяги черниговцев и вышгородцев. Брать в плен Ярополка Добрыня не хотел, поэтому он загодя повелел всем своим воеводам настичь его в сече и убить. С военачальниками черниговцев и вышгородцев Добрыня имел тайный уговор, что те уведут своих воинов в лес, едва начнется битва. В прошедшие несколько дней Добрыне удавалось скрытно сноситься с Явором и Путиславом, которые сами не горели желанием сражаться за Ярополка и подбивали к этому других воевод у себя в стане.

Первыми вступили в сечу конные полки с обеих сторон.

В старшей дружине Ярополка было немало витязей, прошедших со Святославом Игоревичем через многие битвы с хазарами, булгарами, ятвягами, ромеями и печенегами. Эти закаленные в сечах мужи с первого же натиска смяли конные полки Добрыни на обоих флангах. К моменту, когда сошлись грудь в грудь две пешие рати, на флангах уже вовсю кипела яростная кровавая сумятица, сопровождаемая звоном мечей и диким ржанием покалеченных лошадей.