Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

– Многие ярлы не поддержали тебя, Стюрбьерн, – сказал Добрыня, не выказав ни тени робости или беспокойства. – И это вполне объяснимо. Ты ведь еще не разбил Эрика Сегерселя, который уже побеждал тебя в прошлом. За Эрика Сегерселя говорит его прозвище, это и останавливает многих ярлов от того, чтобы примкнуть к тебе. В том числе и Харальда с Регнвальдом. Это не трусость, а благоразумное желание выждать и понять, кто из вас двоих окажется сильнее на сей раз.

– Чего же ты тогда пришел ко мне, русич? – спросил Стюрбьерн.

– У меня есть виды на тебя, конунг, поэтому я здесь, – ответил Добрыня. – Я хочу заключить с тобой соглашение.

Стюрбьерн изумленно присвистнул, обведя насмешливым взглядом своих приближенных, среди которых прокатился негромкий смех.

– Ты княжеского рода или имеешь большое войско, русич? – с откровенным пренебрежением проговорил Стюрбьерн, оглядев Добрыню с головы до ног. – Ровня ли ты мне, заявляя такое?!

– Нет, я не княжеского рода и большое воинство за мной не стоит, – спокойно промолвил Добрыня, – но я выступаю от лица княжича Владимира, сына знаменитого Святослава Игоревича. Надеюсь, в ваших краях слышали о разгроме Хазарского каганата, так это свершили полки Святослава Игоревича.

– О походах Святослава, князя киевского, мы наслышаны, русич, – сказал Стюрбьерн уже без пренебрежения в голосе. – Этот воитель был явно любимцем богов, пройдя с победами от Итиля и Булгара до Дуная. Я слышал, Святослав сложил голову в сече с печенегами, возвращаясь с Дуная на Русь. По словам наших купцов, ежегодно бывающих в Киеве, сыновья Святослава затеяли распрю друг с другом. Говорят, в этой распре взял верх старший из сынов Святослава.

– Это правда, конунг, – вымолвил Добрыня. – Ярополк Святославич ныне единственный самовластец на Руси. Один из братьев Ярополка пал в сече, другой бежал на чужбину. Бежавший на Готланд княжич и есть Владимир, мой племянник.

– Так ты все же доводишься родней княжичу Владимиру, приятель, – заметил Стюрбьерн, с интересом внимавший Добрыне. – С какой стороны?

– Со стороны его матери, ибо она – моя родная сестра, – пояснил Добрыня.

– Где ты выучился так хорошо говорить по-нашему? – Во взгляде Стюрбьерна уже не было недоверчивой неприязни.

– В Новгороде, там ведь варягов хватает и зимой и летом, – ответил Добрыня. – В дружине у меня не меньше двадцати варягов.

– Ты хотел заключить со мной какое-то соглашение, – напомнил Добрыне Стюрбьерн и жестом пригласил его сесть на скамью. – Говори, я слушаю тебя.

Сидящие за длинным столом приближенные Стюрбьерна потеснились, уступив Добрыне место на длинной скамье. Добрыня снял с себя плащ и повесил его на крюк, прибитый к дубовому столбу, поддерживавшему кровлю дома.

– Суть моего соглашения в следующем, конунг, – промолвил Добрыня прежде, чем сесть за стол. – Я помогу тебе завоевать Уппленд, а ты со своей стороны поможешь моему племяннику утвердиться князем в Киеве.

В просторном зале с бревенчатыми стенами, увешанными шкурами волков и медведей, повисла полная тишина, лишь потрескивал огонь в очаге и было слышно, как грызут кости охотничьи собаки в одном из дальних углов. Взоры ярлов и хевдингов обратились к Стюрбьерну, восседающему на троне с резными подлокотниками и высокой спинкой.

– А ты широко шагаешь, русич, – усмехнулся Стюрбьерн. – Штаны порвать не боишься?

Приближенные Стюрбьерна заулыбались, переглядываясь между собой, кто-то засмеялся.

– Судьба погладила меня против шерсти, теперь я хочу ее за хвост ухватить, – сказал Добрыня, уже сидя за столом и придвигая к себе блюдо с жареной рыбой. – Ежели условие мое тебе не по душе, конунг, тогда я отправлюсь к Харальду Синезубому. Говорят, тесть твой вельми ратолюбив и силен полками. Может, он согласится двинуться в поход на Русь.

– За просто так тесть мой с места не сдвинется, приятель, – промолвил Стюрбьерн, чуть нахмурившись. – Ему прежде придется заплатить златом-серебром. Казна-то у тебя имеется, русич?

– Кое-какое золотишко у меня с собой имеется, – ответил Добрыня, жуя жареную сельдь. – Однако главный куш ожидает Харальда Синезубого в Киеве. В сокровищнице у Ярополка Святославича полно сундуков со златом-серебром, каменьями самоцветными и разным узорчьем хазарским. В накладе Харальд Синезубый не останется, коль согласится выступить на стороне княжича Владимира.

– Не спеши поворачивать свои ладьи к Дании, приятель, – заговорил Стюрбьерн, заерзав на троне. – Я ведь еще не ответил тебе отказом. Дай мне подумать хотя бы до вечера.

– Думай, конунг, – отозвался Добрыня. – Я тебя не тороплю. Поход на Киев – дело весьма опасное, да и дорога туда дальняя.

На фоне своих сподвижников, среди которых было немало людей высоких и статных, Стюрбьерн Старки выглядел весьма неказисто. Он был невысок ростом, с широкими плечами и довольно большим животом. Его плохо причесанные светло-русые волосы торчали во все стороны, а грушеобразная голова казалась слишком массивной для такой короткой шеи. Руки Стюрбьерна выглядели довольно коротковатыми для его толстого и неуклюжего тела.