Добудь Победу, солдат!

Самая обычная девчонка, с самой заурядной биографией. Да и биографии, считала она, еще не было, все только начиналось, все еще было впереди. Как все, училась в школе, дружила и ссорилась, увлекалась то одним, то другим делом. Много читала, как и все в ее семье, книги окружали ее с самого детства. Поступила в сорок первом на факультет библиотечного дела, может быть, из протеста, потому что мать считала, что дочь должна пойти по ее стопам и стать биологом, но, скорее потому, что любила книги. Тогда, после выпускного, они крупно поссорились, и Ольга настояла на своем, напомнив матери ее слова о том, что Ольга после окончания школы будет сама определять свою судьбу. Отец бы поддержал ее, он всегда укреплял ее уверенность в поступках, в принятии решений. Он не вернулся из последней командировки в Испанию в тридцать шестом году, и только когда началась война, мама сказала ей, что он служил в разведке и выезжал в Испанию со спецзаданием. Когда его не стало, все изменилось, и было трудно, но она всегда соизмеряла свои действия с мнением отца, как будто он был рядом и внимательно наблюдал за ней, и это помогало ей.

Поэтому она считала, что сейчас должна быть там, где труднее всего, потому что так поступил бы ее отец. Нина сказала ей, что можно быть полезной в любом месте, главное – хорошо делать свое дело, и Ольга согласилась с ней, но все-таки возразила, что каждый должен стараться работать сверх своих сил и возможностей. Если ты чувствуешь в себе силы, то должен выбирать самое трудное дело, а если в такой тяжелый для страны момент каждый будет отсиживаться там, где полегче, то мы не победим, потому что самые смелые погибнут и некому будет их заменить. Разве я не права, сказала она, разве не для этого страна столько вкладывала в нас, в молодых, чтобы мы были в первых рядах?

– Конечно, ты права, – сказала Нина, – но все же будь осторожней, ты еще не знаешь, в какое пекло ты попала, здесь здоровенные мужики ломаются, как хвойные иголки, здесь жизнь человеческая… Может быть, останешься, все-таки, в медсанбате?

– Ты меня не запугивай, Нина, ты меня не знаешь, я не для того сюда столько времени стремилась, чтобы промывать гнойные раны и мотать бинты. Я должна заниматься настоящим делом, иначе отец… иначе я себя перестану уважать.

– А ты с характером, – сказала Нина, – хотя с первого взгляда так не скажешь.

– Ты не смотри, что я худая, я выносливая, я терпеливая и очень выносливая – вся в отца. Ольга не заметила, как заснула на полуслове с ножницами в руке и уже не почувствовала, как подруга заботливо укрыла ее шинелью.

* * *

Радиограмма Горохова в штаб Сталинградского фронта:

“27.10 Раненых эвакуировали – 665 человек. Натиск противника не уменьшается. Авиация круглые сутки бомбит боевые порядки частей. Давит танками. Положение исключительно тяжелое. Информация о положении на фронте исключительно плохая. ГОРОХОВ”.

Глава 3

Проснулась Ольга оттого, что продрогла под шинелью, но чувствовала себя отдохнувшей. Она поискала глазами вчерашний чайник и, не найдя, вышла из палатки, умылась холодной водой из фляжки, и тут как раз вернулась Нина. Она была в чистом, белом халате поверх гимнастерки и Ольга удивилась – как она умудряется тут отбелить и отгладить.

– Давай посуду, завтракать будем! – скомандовала Гордеева и налила в кружки, стоящие на снарядном ящике, горячий, дымящийся чай. Потом вынула из кармана халата банку сгущенки и торжественно поставила на середину «стола» – Попируем!

Они не успели открыть банку, потому что оказалось нечем, и Нина хотела идти просить у кого-нибудь нож – народу на берегу ночевало много, но в это время кто-то окликнул снаружи:

– Где тут Максименко, радист?

Ольга вскочила и кинулась к вещмешку с рацией, потом отозвалась громко:

– Здесь! Я Максименко! – Она искала глазами свою санитарную сумку – та оказалась у Нины в руках, и подруга ее строго осадила:

– Что ты засуетилась, как ошпаренная? Никуда он не денется, твой Студеникин. На, вот! Я тебе тут сухарей положила. Еще две наволочки на всякий случай, вдруг бинт закончится. И сгущенку забери, – Нина сунула банку в сумку, – потом поешь. Она обняла подругу одной рукой и сказала, улыбнувшись:

– Ну, давай, прощаться не будем, – и когда Ольга уже вышла из палатки, крикнула вдогонку, приказала, – Ночевать сюда придешь!