Добудь Победу, солдат!

– Да, я запомню. – Она задержалась у двери. – Мой… знакомый, Камал, с ним ничего не будет?

– Нет, – Джанабаев подошел к ней, – с ним все будет хорошо. Понимаете, он мой друг. И я вам обещаю, с ним все будет хорошо.

– Я вам верю, – сказала девушка. – Я чувствовала, что вас что-то связывает. Не смейтесь. Я это сразу почувствовала, как только увидела вас. Я вам верю.

Я им не верила, подумала Марита. Она зашла в кафе и заказала кофе. Я сама себя убедила, что верю им. Потому что не было надежды. А так была надежда, что они не тронут его. Я чувствовала, что его уже нет. Еще там, в Риге. Да, и дата написана другими чернилами. Он знал, что это письмо последнее и что его убьют. Он боялся навредить мне, мой папа. Мой милый папа. Папа, папа, папочка. Мой милый, любимый папочка. Я не буду плакать. Твоя маленькая девочка теперь совсем одна, а ты боялся этого больше всего на свете. Папа, папочка. Мой самый веселый и добрый папочка. Сволочи, они убили тебя. Сволочи. Я не буду плакать, подумала она и заплакала. Если б я могла убить их. Наверное, я смогла бы. Если бы это помогло. Нет, спасибо, не надо больше кофе. Лучше принесите воды. Но я теперь не одна, папа. Он такой же добрый и заботливый, как ты. Мы будем вместе всегда. Русские победили их. Я помогала им, как ты велел. Пусть это будет моя месть. Твоя девочка и русские солдаты отомстили им за тебя. Дева Мария простит меня за такие мысли. Потому что я ненавижу их. И за это Пресвятая Дева простит меня. А если не простит, то пусть так и будет. Я люблю тебя, папочка, и ты всегда будешь со мной, как и обещал в письме.

Глава 15

Джанабаев открыл дверь рывком и вошел, не постучавшись. Он сел рядом со Студеникиным и посмотрел на Щетинина. Подполковник был пунцовый от злости, видимо, распекал майора.

– Ну? – спросил Щетинин. – Капитан! Ты входишь – не спрашиваешь, садишься, тоже не спрашиваешь. Много на себя берешь, капитан! Я все-таки начальник спецотдела дивизионной разведки!

– А я оперуполномоченный по Южному фронту. Вы знаете по какому министерству. – сказал Джанабаев.

– А врага народа выгор-а-а-живаешь! Этот ваш старшина снюхался с немецким агентом в юбке. Помогал организовать диверсию. Если бы не бдительность и героизм майора Студеникина, нас бы уже всех похоронили.

– Из дела ясно, что взрыв предотвратил старшина Арбенов. Об этом свидетельствуют и показания нашего агента. И показания майора Студеникина. – Джанабаев постучал пальцем по папке с документами, и лицо Щетинина набрякло, и снова налилось краской. – Арбенов человек надежный.

Андрей Анатольевич посмотрел на Джанабаева, потом на Щетинина, опустил взгляд на свои подрагивающие руки и убрал их под стол, вытер о колени. Я между ними, как меж двух огней, подумал он. Меж двух зверей. Этот похож на медведя, на медведя-шатуна, и готов раздавить любого на своем пути. А этот, капитан, похож на волка. На подобравшегося, готового к прыжку волка. Тот еще волчище, битый волчище – контрразведчик. Они подпалят мою задницу с двух сторон. Нет, они своими руками – у этого, медведя, рука здоровенная, мясистая и волосы на фалангах. Почему бы ему не сбрить эту щетину. А у этого волка, рука сухая, жилистая и все время сжата в кулак. И вот этими руками они с двух сторон сорвут твои погоны, майор, которых ты еле дождался в конце войны. И вместо подполковничьих, ты получишь в лучшем случае лейтенантские. Две маленькие лейтенантские звезды вместо двух больших подполковничьих. Чуяла моя задница своим кошачьим нюхом, что мне не поздоровится в этой схватке медведя и волка, только плохо чуяла. Потому и называется хороший нюх собачьим, а не кошачьим.

– Откуда вам известно, что надежный? У нас другое мнение, капитан. Или вы знакомы лично?

– Да, – сказал Джанабаев, вставая, – знакомы. В детдоме вместе росли.

– Ага! – обрадованно вскричал подполковник. Он вытер лысину и успокоился. Краска сошла с лица, и он сцепил мясистые руки на бочкообразной груди. – Теперь все ясно! Друг детства! Вместе детдомовскую баланду хлебали?

– Хлебали, – сказал Джанабаев, открывая дверь, – только не баланду. Советская власть своих детей хорошо кормит! – он вышел и закрыл за собой дверь с силой, и подумал, что, может быть, зря сказал о детдоме? Нет, решил он, не зря. Пусть он подергается, и успокоится, против Арбенова у него ничего нет. Будет писать в высокие инстанции, и пусть пишет, не путается под ногами. А мы пока разберемся. И майор этот тоже мне не помощник, подумал он о Студеникине.

Глава 16

Шеф опять сменил явку и Раупах долго петлял по темным улицам, пока нашел нужный адрес. Когда он доложил о результатах слежки, граф Хохенштауф потер радостно руки и спросил:

– Ты не ошибся, Ганс? Это точно он – Каспийский Ястреб?

– Я не мог ошибиться, шеф, – сказал Раупах и потер свою лошадиную челюсть, – я хорошо разглядел его. Может, надо было убрать их обоих? Руки так и чесались!