Добыча

То, что Аббас, возможно, единственный майсурский резчик по дереву, которого встречал Дю Лез, Аббас поймет несколько позже. Сейчас он тронут. Прибывают чиновники, министры и их семьи. Вот двенадцать сыновей Типу и их свита в одинаковых бордовых ливреях. Сыновья разного роста, каждый из них по-своему похож на отца. У этого сына – подбородок Типу. У этого сына – короткие ноги Типу. Самый маленький, Гулам Мухаммед, похож на свою мать, но, чтобы компенсировать это, он унаследовал королевский взгляд отца. У всех сыновей одинаковые длинные белые джамы, одинаковые тюрбаны с разбухшим рубином, из которого растет белое павлинье перо. Почтенные сыновья Абдул Халик и Муиз стоят рядом, чопорные и безупречно нарядные.

Что касается жен и дочерей Типу, то они заточены в зенане, за джаали из тика, чтобы ничего не видеть и не были увиденными. (И все же они знают, как видеть то, что им видеть не положено; они видят это уже давно, вглядываясь внутрь себя, и если вы попробуете применить тот же метод, то, возможно, увидите кончик пальца маленькой девочки, идущий по углублению в резьбе джаали, которое сужается в точности как тигриный глаз из ее воображения.)

Типу Султана объявляют последним.

Гости поворачиваются к входу, смотрят, как падишах восходит по ковровым ступеням, над его головой медленно покачивается королевское опахало. Дойдя до механизма, он коротко приветствует Дю Леза и поворачивается к собравшимся.

В Раг-Махале тишина.

– Смотрите, – Типу Султан достает из патки маленькую стеклянную палочку и поднимает ее вверх. – Барометр.

Все смотрят на палочку, размером не больше ладони Типу.

– Это устройство для определения воздуха, с помощью ртути вот в этой узкой центральной трубке. – Типу указывает мизинцем на ртуть. – Барометр – или, как я его назвал, ховарнуман, – позволяет нам точно определять давление воздуха. К сожалению, этот барометр, присланный мне французским губернатором Пондишери, неисправен из-за старой ртути. Я попросил у него новый хороший барометр, изготовленный в нынешнем году, а также европейский трактат по его использованию, который я намерен лично перевести на персидский язык.

Типу передает неисправный барометр слуге Раджа-хану, который обходит с ним комнату.

– Я думаю, – продолжает он, – что губернатор Пондишери не случайно прислал падишаху Майсура старый и сломанный howarnuman. К чему такое коварство, спросите вы, ведь мы с Францией союзники, Франция – наш друг! Это почти правда. Но в конечном итоге Европа никогда не захочет быть с нами на равных.

По залу несется ропот одобрения.

– Под моим руководством, – голос Типу заполняет весь Раг-Махал, – мы не только догоним, но и превзойдем их научные достижения. Только так мы сможем защитить наши границы от алчных и развращенных назарейцев. С этой целью королевство Майсур работает над новыми изобретениями и творениями во всех областях – от медицины до ботаники и кузнечного дела. Я нанял французских и английских ремесленников, чтобы они показали нам, как скопировать множество их устройств – от усовершенствованных мушкетов и ножниц до песочных часов и нормально работающих барометров.

– А сейчас, чтобы отпраздновать день рождения принца Муиз-уд-дина и отметить его славное возвращение и возвращение принца Абдул Халика, я представляю вам еще одно новшество, сделанное французом, которого некоторые из вас, возможно, знают. Это Муса Люсьен Дю Лез, величайший часовщик Франции и настоящий друг Майсура. С каждым днем он все больше и больше похож на истинного майсурца! Это очень хорошо. Не буду портить сюрприз, но скажу, что эта фантастическая диковинка служит цели, отличной от цели всех других изобретений, которые я приобрел, – и цели очень важной. – Типу делает многозначительную паузу. – Это творение раздвигает границы воображения.

Типу встает между Абдулом и Муизом, которые расступаются, чтобы освободить ему место.

На протяжении всей речи Аббас остается неподвижным, ничего не понимая, поскольку она на персидском языке. Не важно. Аббасу эти звуки кажутся изысканными и роскошными, убаюкивающими его в фантазию о том, что он наблюдает драму, не имеющую к нему никакого отношения, а только к человеку божественного происхождения. Аббасу вспоминается их первая встреча, огромный ковер пунцовых тюльпанов, на котором сидел Типу. Сейчас каждая голова в Раг-Махале – такой тюльпан, все взгляды устремлены к падишаху, как стебли к единственному источнику воды.

– Мы представляем вам, – объявляет Дю Лез, зажав кончик покрывала между пальцами, выводя Аббаса из задумчивости, – Тигра Майсура.

Простыня слетает.

Комната затаила дыхание.

Дю Лез перемещается на свою позицию между тигром и стеной. Он открывает дверь в боку, чтобы обнажить клавиши органа, которые зрители не видят. Аббас берет рукоятку потной ладонью. По кивку Дю Леза Аббас вращает рукоятку, а Дю Лез нажимает на клавиши, но кроме стука руки солдата никаких звуков не раздается.

Сводит желудок. Это провал, они потерпели неудачу.