Добыча

В декабре 1940 года Гитлер выпустил директиву № 21 – план „Барбаросса“, в которой приказал начать подготовку к нападению на Советский Союз. Немцы приложили все усилия, чтобы никоим образом не выдать свои планы в отношении русских „друзей“ и даже начали необычную для себя тщательно разработанную игру по дезинформации с целью заставить Сталина поверить в то, что немцы не могут даже рассматривать возможность подобного удара. Предупреждения о вероломных планах поступали из многих источников – американских, британских, от собственных шпионов, но Сталин решительно отказывался верить им. Буквально за несколько часов до вторжения германский солдат, убежденный коммунист, дезертировал из своей части и перебежал на советскую сторону, чтобы сообщить о том, что должно было произойти. Сталин посчитал его специально подосланным и приказал расстрелять перебежчика.

Ранним утром 22 июня 1941 года по железным дорогам Советского Союза медленно громыхали на запад русские товарные составы, везущие в Германию нефть и другое сырье. В 4 часа утра германская армия численностью три миллиона человек, имевшая 600000 колесных и гусеничных транспортных средств, а также 625000 лошадей, нанесла удар на широком фронте. Германское нападение застало Советский Союз совершенно неподготовленным и вызвало у Сталина нервный срыв, который продолжался несколько дней. Немцы полагали, что их наступление станет очередным блицкригом, как это было в Польше, Бельгии, Голландии, Франции, Югославии и совсем недавно в Греции. Все должно было завершиться через 6 или самое большее 10 недель.

Хвастливое заявление Гитлера, что „мы ударим в дверь, и весь дом рассыпется“, нашло многочисленные подтверждения в первые недели кампании. В начале немцы продвигались вперед даже быстрее, чем сами ожидали, тесня дезорганизованные советские войска. Казалось, что победа уже близка, оставалось лишь уничтожить окруженные группировки противника в глубоком тылу. Но вскоре появились первые признаки того, что немцы выдохлись, серьезно недооценили свои запасы, включая топливо. На плохих русских дорогах и пересеченной местности транспортные средства потребляли значительно – иногда вдвое – больше горючего, чем ожидалось. Тяжелую технику, которая увязала на дорогах, не имевших специального покрытия, и не могла двигаться дальше, приходилось заменять небольшими русскими повозками на конской тяге. Но предупреждения о грозящем топливном голоде игнорировались в эйфории первых побед.

В августе германские генералы предложили Гитлеру нанести основной удар по Москве. Фюрер отказался. „Наиболее важным перед наступлением зимы является не взять Москву, – говорилось в его директиве от 21 августа, – а захватить Крым и промышленный угледобывающий район на реке Донец, а также не допустить поставок нефти для российской армии из кавказского региона“. Вермахт должен был взять Баку. Что касается Крыма, Гитлер называл его „советским авианосцем для атаки на румынские нефтяные месторождения“. На аргументы своих генералов он ответил фразой, которая затем стала его любимым афоризмом: „Мои генералы ничего не знают об экономических аспектах войны“. Опьяненный успехом, фюрер уже вслух мечтал о широком автобане от Тронхейма в Норвегии до Крыма, который станет германской Ривьерой. Он также говорил: „Волга станет нашей Миссисипи“.

Позднее он передумал и все же решил „ударить“ по Москве. Но время было упущено. В результате немцы добрались до пригородов советской столицы, откуда до Кремля оставалось около двадцати миль, лишь в конце осени 1941 года. Там они и увязли – грязь, снег, холода, недостаток нефти и другого необходимого сырья сделали свое дело. „Все наши людские и материальные ресурсы исчерпаны“, – заявил 27 ноября генерал-квартирмейстер. Затем 5-6 декабря генерал Георгий Жуков начал первое успешное советское контрнаступление, которое остановило врага и „сковало“ его на зимний период.

Не смогли германские войска прорваться и на Кавказ. Первоначальные планы завершить кампанию за 6-8, от силы 10 недель обернулись многими месяцами, а теперь немцы были остановлены наступившей зимой. Они значительно недооценили пространства, через которые должны были протянуться их линии снабжения; в не меньшей степени недооценили и советские людские резервы – способность советских солдат и гражданских людей переносить трудности и лишения. Цифры потерь были невообразимы; от 6 до 8 миллионов советскихсолдат погибли или попали в плен в течение первого года войны, и все-таки на фронт направлялись все новые и новые пополнения. Решение Японии атаковать Перл-Харбор и начать военные действия в Юго-Восточной Азии вместо нападения на Советский Союз позволило Сталину перебросить свои отборные сибирские дивизии на германский фронт.

ОПЕРАЦИЯ „БЛАУ“