Добыча

„Вооруженные силы никогда не испытывали нехватки нефти необходимых сортов в необходимых количествах в необходимом месте, – с гордостью сообщалось в послевоенном отчете управления снабжения нефтепродуктами армии и флота. – Ни одна операция не была отложена или задержана вследствие нехватки нефтепродуктов“. Хотя все вышесказанное по большей части соответствует действительности, но было исключение – единственный достойный сожаления эпизод, когда система снабжения не выполнила своих задач.

Весной 1944 года было уже очевидно, что удача отвернулась от Германии и повернулась лицом к союзникам. Американские и британские войска высадились в Италии, которая вскоре после этого вышла из войны. Русские вели успешные наступательные действия на восточном фронте. 6 июня 1944 года войска союзников высадились на побережье Нормандии, что стало первым этапом широкомасштабного наступления в Западной Европе. Но дальше тщательно разработанные планы союзников пошли прахом. Их армии, вопреки всем ожиданиям, оказались надолго заперты в Нормандии. Хотя немцы и были в значительной степени застигнуты врасплох, они тем не менее сумели на какое-то время задержать продвижение союзников, несмотря на нехватку топлива, кото рая очень сильно ограничивала их возможности быстрой переброски подкреплений на фронт. Командующий германскими войсками фельдмаршал Герд фон Рундштедт был вынужден издать приказ: „Перевозите снаряжение вручную или на конной тяге, берегите бензин для боевых действий“. 25 июля 1944 года армии союзников все же вырвались из германского окружения, а дезорганизованные и испытывавшие нехватку военных материалов немцы вынуждены были отступить. Теперь настал черед удивляться союзникам, на этот раз легкости и скорости, с которой они продвигались вперед, преследуя врага.

Ни одно из соединений не вело наступления с такой скоростью, как 3-я армия под командованием генерала Джорджа Паттона-младшего, который лично руководил прорывом. Подвижный, импульсивный и очень вспыльчивый (последнее, возможно, было следствием травм головы, полученных во время игры в поло), Паттон едва сдерживал себя перед лицом, по его мнению, робкой и излишне осторожной стратегии союзников непосредственно после июньской высадки. В июле 1944 года он написал стихотворение, выражавшее его разочарование:

На войне, как и в любви, надо без устали толкаться
Или никогда не получишь справедливого вознаграждения…
Так давайте ж воевать, вклиниваться и выбивать, рубить.
Воспользуемся шансом сейчас, когда у нас мяч.
Забудем про густую сеть наших укреплений
на угрюмых, поливаемых огнем пространствах,
Уничтожим нашим огнем их укрепления и победим!
Да, победим их всех.

Генерал Дуайт Эйзенхауэр, главнокомандующий союзных войск, публично назвал Паттона „выдающимся военачальником, наилучшим образом действующим в быстро меняющихся ситуациях“. Однако в частных беседах, признавая за ним значительные способности в области оперативного искусства, Эйзенхауэр все же утверждал, что у Паттона отсутствовала необходимая для полководца черта – умение охватить ситуацию в целом. Кроме того, Эйзенхауэр ставил под сомнение умение Паттона координировать свои действия с действиями соседей, а также его способность держать себя в руках. Паттон был слишком склонен к авантюрам, к „непродуманным действиям“, по словам Эйзенхауэра. „Мне до смерти надоела ваша несдержанность в речи, – прямо предупредил он, – и я уже начал сомневаться в вашей рассудительности, так необходимой человеку, занимающему высокий военный пост“.

Однако, несмотря на свои сомнения, Эйзенхауэр определенно хотел, чтобы Паттон участвовал в высадке союзных войск в Европе. Он писал генералу Маршаллу, что боевые качества Паттона таковы, что „мы не можем позволить себе пренебрегать ими, если он сам себе не навредит“. До тех пор, пока он „будет находиться в подчинении у человека здравого и основательного, человека достаточно разумного, чтобы использовать хорошие качества Паттона, но не ослепленного его страстью к эффектным жестам и театральности“, он будет хорошо справляться со своими обязанностями. Короче говоря, Паттон представлял собой некую форму страховки благодаря той „колоссальной энергии, которую был способен проявлять в критические моменты“. Это связано с тем, добавлял Эйзенхауэр, что „на этой войне, а возможно, и на этом театре военных действий, всегда существует возможность возникновения такой ситуации, когда этот, пообщему признанию, неуравновешенный, но тем не менее боевой, военачальник может быть брошен в прорыв“. Иначе говоря, он был нужен на случай, когда придется спасать положение.