Добыча

Компании отправили небольшую команду на переговоры в Тегеран. Начались еще одни нескончаемые персидские переговоры, когда вопросы, цели и определения постоянно меняются. Мосаддыка не было у власти, иранские государственные деятели очень хотели возобновить экспорт нефти, но они не могли себе позволить в глазах общественности ставить под угрозу суверенитет Ирана или экономические выгоды от ренты. Более того, шах и участники переговоров с иранской стороны боялись – и не без оснований – восстания, изгнания из страны или того хуже. В результате они заняли жесткую позицию и были неуступчивы.

Был момент, когда представители компаний, участвующих в переговорах совсем отчаялась и приготовилась вернуться в Лондон, оставив в Тегеране несколько человек, которых они в шутку называли заложниками Говард Пейдж из „Джерси“ снова привел в Тегеран свою команду в 1954 году. Наконец 17 сентября 1954 года. Пейдж, игравший главную роль в переговорах, и иранский министр финансов парафировали соглашение между консорциумом и „Национальной иранской нефтяной компанией“. Шах подписал его 29 октября 1954 года. На следующий день, три года спустя после бесславного отступления британцев из Абадана под звуки „Полковника Боуги“, в Абадане состоялась иная церемония. Пока Пейдж и иранский министр финансов выступали с праздничными речами, нефть стала поступать в танкеры. Первым отошедшим от дока танкером был „Бритиш Адвокат“, принадлежавший „Англо-иранской нефтяной компании“. Иран вернулся в нефтяной бизнес.

Основание консорциума стало одним из поворотных пунктов в развитии нефтяной отрасли. Концепция концессии, которой владели иностранцы, впервые уступила место переговорам и взаимному соглашению. Мексиканский опыт привел к экспроприации. Но теперь в Иране все стороны признали, опять-таки впервые, что нефть принадлежит в принципе Ирану. По этому новому соглашению, в собственности национальной „Иранской нефтяной компании“ находились нефтяные ресурсы страны и средства производства. Но на практике было непонятно, что делать консорциуму. По контракту консорциум будет управлять иранской нефтяной отраслью и выкупать всю ее продукцию, которая затем реализуется каждой компанией в отдельности через свою собственную систему сбыта.

Несколько униженная, „Англо-иранская компания“ все же была главной в консорциуме, ей принадлежало 40 процентов. Шелл – 14, каждая из пяти американских компаний – 8, а ФГК – 6 процентов.

Прошло несколько месяцев, и структура консорциума несколько изменилась. По договоренности с американским правительством каждая из американских компаний должна была уступить один процент новому образованию, названному „Ирикон“ – что-то вроде „малого консорциума“ внутри большого. Он состоял из девяти независимых американских нефтяных компаний, в том числе „Филлипс“, „Ричфилд“, „Стандард оф Огайо“ и „Эшлэнд“. На их вступлении вконсорциум настояло правительство США по политическим причинам, боясь нарушения антитрестовского законодательства. Без их участия консорциум не согласовывался с внутренней американской политикой. Как позже шутил Говард Пейдж, было ощущение, что „если об этом говорят, нам следует включить несколько независимых компаний“. Англичане пришли в ярость от такой идеи. „Мы не знали этих независимых, – вспоминал глава британской делегации на переговорах. – Мы не думали, что они достойны уважения. Мы считали, что они только спутают наши планы на Ближнем Востоке, что они были такими людьми, с которыми нельзя вести дело“. Но у англичан не было выбора, и они не могли не сдаться перед американским напором.

„Малый консорциум“ был открыт для любой независимой американской компании, чья финансовая дееспособность была проверена и подтверждена аудиторской фирмой „Прайс Уотерхаус“. Но стремясь успокоить недовольное британское правительство, государственный департамент уверил Лондон, что США взяли на себя ответственность за независимых и обещал, что в консорциум будут допускаться только компании, заслуживающие доверия.