Добыча

Для Германии победа на восточном фронте была крайне важна. „Как я теперь ясно вижу, мы не сможем существовать, не говоря уже о том, чтобы выиграть войну, без румынских хлеба и нефти“, – сказал генерал Эрих Людендорф, фактически являвшийся „мозговым центром“ военных операций Германии. Германские и австрийские войска в сентябре 1916 года вторглись в Румынию, но румыны сумели удержаться в горных перевалах, защищавших Валахскую равнину, где была сконцентрирована нефтедобыча.

В середине октября германские и австрийские войска захватили огромное количество нефтепродуктов, в том числе и принадлежавшие союзникам большие запасы бензина на складах в черноморском порту. Планировалось уничтожить всеоборудование и все запасы нефти, но в пылу боев эти планы не были приведены в исполнение. Теперь казалось, что и сам „большой приз“ – румынские нефтяные месторождения и сооружения нефтепереработки – вот-вот окажутся в руках Германии. Можно ли было отдавать их противнику? 31 октября 1916 года в Лондоне Военный комитет британского правительства в срочном порядке обсуждал этот вопрос. „В случае необходимости надо любой ценой уничтожить как запасы зерна и нефти, так и нефтяные скважины“, – гласило заключение комитета. Однако правительство Румынии не торопилось уничтожать свое национальное достояние, пока еще сохранялась надежда на военный успех. Но она угасла 17 ноября, когда германские войска преодолели сопротивление румын в горных перевалах и ринулись на Валахскую равнину.

Правительству Британии пришлось взять дело в свои руки. Нортон-Гриффите, которому поручили жизненно важную задачу разрушения румынской нефтяной промышленности, был одним из основных технических контрагентов Британской империи. Он руководил строительными проектами во многих уголках мира – прокладывал железные дороги в Анголе, Чили и Австралии, строил гавани в Канаде, акведуки в Баку, водоочистные системы в Бэттерси и Манчестере. В канун Первой мировой войны он был центральной фигурой в разработке плана нового метро в Чикаго. Интересный, располагающий к себе, обладающий силой и упорством чемпиона Нортон-Гриффите был обаятельным краснобаем и ярким позером. Мужчины инвестировали его проекты, женщины увлекались им самим. Его считали „одним из наиболее стремительных людей эпохи правления Эдуарда“. Он обладал огненным темпераментом, мятежной натурой и неистовой яростью. Ему не были свойственны дисциплина и обстоятельность, а некоторые его проекты завершились громким финансовым крахом. Тем не менее он был весьма популярен на задних скамьях парламента, где его называли Джек-Адский-огонь, „человек-обезьяна“ (как-то в Африке он ел обезьяну) и – как ярого империалиста – любимым его прозвищем Джек-Империя.

Первым „инженерным подвигом“ Нортона-Гриффитса во время Первой мировой войны стала адаптация для военных нужд технологий, разработанных им ранее для манчестерских очистных сооружений.

Но, разъезжая по Фландрии на своем двухтонном „Роллс-Ройсе“, загруженном ящиками шампанского, он восстановил против себя многих высших офицеров. С фронта его отозвали. Тем не менее для „румынской миссии“ лучшего человека найти было трудно. 18 ноября 1916 года, на следующий день после прорыва немцами румынского фронта, Джек-Империя через Россию прибыл в Бухарест в сопровождении одного лишь слуги. Перед лицом дальнейшего наступления германских войск правительство Румынии было вынуждено согласиться наконец с планами разрушения своей нефтяной промышленности.

Диверсионные команды начали действовать. Джек-Империя был на переднем крае. Огонь охватил месторождения 26 и 27 ноября. Силы Нортона-Гриффитса, как правило, было достаточно для того, чтобы никто не вставал на его пути. Он мог полезть в драку или достать револьвер со словами: „Я не говорю на вашем проклятом языке“.

Оборудование на месторождениях было разгромлено, вышки взорваны, скважины завалены камнями, гвоздями, грязью, обрывками цепей, обломками буров – всем, что оказалось под руками. Емкости для нефти горели и взрывались. Некоторые из сооружений Джек-Империя поджег собственноручно. Однажды его ударило взрывной волной и опалило волосы. Но это не охладило поджигателя. Снова и снова Нортон-Гриффите руководил разрушением вышек и трубопроводов. Он оставил в Румынии бессмертную память о себе, как о „человеке с кувалдой“.

Нефтяные долины пылали, языки пламени поднимались к небу, закрытому плотным, черным, удушливым дымом, застилавшим солнце. А рядом с долинами все ближе и ближе слышалась канонада. Последним месторождением, которое предстояло сжечь, был Плоешти.

Дело было сделано вовремя. 5 декабря, всего через несколько часов после того, как оборудование пожрал огонь, германские части вступили в город Плоешти. Нортон-Гриффите скрылся на машине прямо из-под носа германской кавалерии. Его миссией было „опустошить землю“, как он сам говорил, но разрушение было ему, строителю, отвратительно, и, несмотря на полученные им военные награды, он до конца своих дней не любил вспоминать об этом подвиге.