Добыча

28 июня 1914 года Великий визирь Турции в дипломатической ноте официально обещал вручить концессию в Месопотамии преобразованной „Турецкой нефтяной компании“. К несчастью, именно в этот день в Сараево убили эрцгерцога Австрии Франца Фердинанда, и началась Первая мировая война. Остался без ответа главный вопрос: состоялась ли на самом деле передача концессии или все ограничилось ни к чему не обязывающим обещанием? По этому поводу можно было спорить сколько угодно, но в тот момент война разом прекратила англогерманское сотрудничество в Месопотамии, что, естественно, ударило и по „Турецкой нефтяной компании“.

Однако нефтяные запасы Месопотамии забыты не были. В конце 1915 – начале 1916 года представители Англии и Франции пришли к взаимопониманию в вопросе послевоенного будущего Месопотамии. В соглашении Сайкса-Пико к будущей сфере влияния Франции походя был отнесен Мосул на северо-востоке Месопотамии, считавшийся одним из наиболее перспективных нефтяных районов. Такая „сдача“ Мосула возмутила многих в британском правительстве. Начались упорные попытки подорвать соглашение. Ситуация обострилась в 1917 году, когда британские войска захватили Багдад. Четыре века Месопотамия была частью Оттоманской империи, когда-то простиравшейся от Балкан до Персидского залива. Но она более не существовала – таковы превратности судьбы на войне. На Ближнем Востоке предстояло появиться множеству независимых и полунезависимых государств, многие из которых трудно даже найти на карте. Но в тот момент Великобритания управляла ситуацией в Месопотамии.

Нехватка топлива во время войны сделала нефть ключевым элементом национальных интересов Великобритании и поставила Месопотамию в центр событий. Перспективы добычи нефти внутри империи были удручающими. Этот факт придал поставкам с Ближнего Востока первостепенную важность. Секретарь военного кабинета сэр Морис Хэнки, чрезвычайно влиятельный человек, писал министру иностранных дел Артуру Бальфуру: „В следующей войне нефть займет более важное место, чем в этой войне занимает уголь, или хотя бы встанет наравне с ним. Единственные большие запасы, которые мы можем взять под британский контроль, находятся в Персии и Месопотамии“. Таким образом, по словам Хэнки, „контроль над этими нефтяными ресурсами становится первоочередной целью Великобритании в войне“.

В начале 1918 года в ответ на вызов, брошенный большевизмом, Вудро Вильсон выступил со своими идеалистическими „Четырнадцатью пунктами“ и громогласным призывом к самоопределению наций и народов после войны. Государственный секретарь Роберт Лэнсинг был в ужасе от такого пируэта президента. Лэнсинг был уверен, что призыв к самоопределению приведет к большим жертвам по всему миру. По его словам, „человек, владеющий умами народа, должен остерегаться несвоевременных или неприемлемых деклараций… Он отвечает за последствия“.

Британское правительство, хотя и было возмущено „туманом в идеях“ Вильсона, вынуждено было учитывать его популярный призыв при формулировке своих послевоенных целей. Министр иностранных дел Бальфур опасался, что открытое объявление Месопотамии целью войны выглядело бы слишком старомодно, „поимпериалистически“. В августе 1918 года он сказал, что Великобритания должна стать для Месопотамии „направляющей сущностью“, чтобы обеспечить себе поставки одного из естественных ресурсов, в которых она так нуждалась. „Мне все равно, каким образом мы сохраним нефть, – сказал Бальфур, – но я точно знаю, что это для нас весьма важно. У нас должна быть нефть“. Для пущей уверенности британские войска, уже находившиеся в Месопотамии, захватили Мосул после того, как было подписано перемирие с Турцией.

КЛЕМАНСО И ЕГО ЛАВОЧНИК

Весь боевой опыт, начиная с „армии такси“, спасшей Париж в первые недели войны, убедил Францию в том, что доступ к нефти несомненно стал вопросом стратегическим. Жорж Клемансо якобы сказал перед Первой мировой войной: „Когда мне нужно масло [Прим. пер. Oil – масло, нефть (англ.).], я найду его у лавочников“.

За годы войны он был вынужден изменить мнение и к ее концу решил получать нефть для Франции не у лавочников, а с Ближнего Востока, как и Великобритания. Но 1 декабря 1918 года Клемансо, проезжая среди ликующих лондонских толп, отказался от французских притязаний на Мосул. Однако в обмен он получил и устную британскую поддержку мандата Франции над Сирией, и гарантии того, что Франции достанется часть нефти, найденной британцами в Мосуле.