Добыча

Однако Мексике тоже пришлось заплатить свою цену. Была создана национальная нефтяная компания „Петролеос мексиканос“, которой принадлежала почти вся нефтяная промышленность страны. Но нефтяной бизнес более не был экспортно-ориентированным – его фокус переместился на местный рынок и на производство дешевой нефти, как главного топлива для собственного экономического развития Мексики. Влияние мексиканского экспорта на международные рынки стало незначительным. Вдобавок отрасль страдала от нехватки капитала, доступа к технологиям, квалификации персонала. Требование огромного повышения заработной платы – „магическое число“ 26 миллионов песо – было поводом для экспроприации месторождений. Однако национализм неизбежно должен был делать некоторые уступки экономической реальности. В результате экспроприации не только обещанные выплаты отодвинулись на неопределенное время, но и зарплаты на деле оказались урезанными.

Великобритания не спешила улаживать дела с Мексикой и не восстанавливала дипломатических отношений. Она по-прежнему опасалась, что компромисс с Мексикой мог бы, по словам Александера Кэдогэна, постоянного заместителя министра иностранных дел, „дать дурной пример“ в Иране и Венесуэле. „Разумеется, по окончании войны этот вопрос приобретет совершенно иной характер“. „Мексикэн игл“ и „Шелл“ не шли на мировую с Мексикой до 1947 года. Терпение оказалось вознаграждено: „Мексикэн игл“ получила куда больше, чем американцы, – 130 миллионов долларов.

За спиной „Мексикэн игл“ стеной стояло британское правительство. Американские компании, напротив, были уверены, что их кровно обидела не только Мексика, но и свое собственное правительство. Но в одном английские и американские компании сходились: мексиканская экспроприация стала сильнейшей из травм для отрасли за много лет – со времен большевистской революции, вероятно даже, со времен раздела треста „Стандард ойл“ в 1911 году. Что касается Мексики, „мировая“ с иностранными компаниями подтвердила правильность ее курса. Национализация 1938 года выглядела как один из величайших триумфов революции. Мексика стала полноценной хозяйкой своей промышленности, а „Петролеос мексиканос“ – одной из первых и крупнейших государственных нефтяных компаний в мире. На самом деле Мексика создала модель будущего.

ГЛАВА 15. АРАБСКИЕ КОНЦЕССИИ: МИР, КОТОРЫЙ СОЗДАЛ ФРЭНК ХОЛМС

Среди миллионов людей, которых сняла с места и оторвала от дел Первая мировая война, был некий майор Фрэнк Холмс. Правда, „бродягой по жизни“ он стал уже задолго до войны. Он родился в 1874 году на ферме в Новой Зеландии. Впервые он уехал из дома работать на шахту в Южной Африке. Два десятка лет занимался золотом и оловом, в качестве горного инженера исколесил мир – от Австралии и Малайи до Мексики, Уругвая, России и Нигерии. Холмс был здоровым и крепким от природы, настойчивым и своевольным. Один из конкурентов охарактеризовал его как „человека большого личного обаяния, создававшего вокруг себя атмосферу блефа, свежего ветра, бури и самохвальства“. Во время Первой мировой войны Холмс стал квартирмейстером в британской армии. Отправившись в экспедицию по закупке говядины в Аддис-Абебу (Эфиопия) в 1918 году, он впервые услышал от арабского торговца о выходе нефти на поверхность на аравийском берегу Персидского залива. Поскольку Холмс был горным инженером, это его заинтересовало. Позднее, остановившись в Басре, он собирал все доступные сведения о деятельности „Англо-персидской нефтяной компании“ по ту сторону границы и о нефтяных лужицах на берегу Аравийского залива.

После войны Холмс участвовал в создании компании „Истерн энд дженерал синдикат“. В 1920 году он основал первое предприятие синдиката – аптеку в Адене. Но сердцем Холмс был в других сферах – снедающей его страстью стала нефть. Он был убежден, что аравийское побережье хранит баснословные залежи нефти. Прирожденный зачинатель, обладающий даром убеждения, он путешествовал взад и вперед по аравийскому берегу залива от одного обедневшего правителя к другому, плетя паутину миражей. Он обещал богатство там, где всегда видели только бедность, и искал возможность положить в свой багаж еще одну концессию.

Холмс вел свою кампанию под внимательным, скептическим и подозрительным взглядом находившихся здесь британских чиновников, в функции которых входили наблюдение за отношениями местных вождей между собой и защита интересов Его Величества в регионе. Они видели в Холмсе „источник проблем, способный нанести вред“, беспринципного человека, способного в целях быстрого обогащения подорвать влияние Великобритании в регионе. С точки зрения одного из чиновников, Холмс был не более чем „пиратом в мире нефти“. Авторство, пожалуй, самой презрительной характеристики принадлежало другому бюрократу. Тот просто заявил, что Холмс не „слишком подходящий субъект“. Но прибрежные арабы имели другое мнение. Майор Холмс приобрел в их глазах совершенно иной статус. Он был „Абу аль-Нафт“ – „Отец нефти“.