Добыча

Концепция участия вполне устраивала Саудовскую Аравию, участие означало постепенные перемены, что было предпочтительнее ниспровержения всего нефтяного порядка. Но для других экспортеров постепенного перехода было недостаточно. Алжир, даже без видимости переговоров, забрал 51 процент собственности во французских нефтепромыслах, оставшейся у Франции десять лет назад, когда Алжир добился независимости. Венесуэла приняла закон, по которому все концессии после истечения их срока в начале восьмидесятых переходят к правительству.

Сама ОПЕК потребовала немедленного осуществления программы участия, угрожая компаниям „совместными действиями“, сокращением квот добываемой нефти, если ее требования не будут удовлетворены. Контроль со стороны ОПЕК был поручен Ямани. Давление на компании возрастало. В конце 1971 года после ухода англичан из Персидского залива Иран захватил несколько небольших островов вблизи Ормузского пролива. Воинственно настроенной частью арабов это было воспринято как кровное оскорбление: захват арабской территории неарабами. Желая наказать англичан за „тайный сговор“ в осуществлении этого подлого удара в спину, находящаяся в 2400 милях Ливия национализировала арендованные „Бритиш петролеум“ участки. Ирак национализировал последние остатки „Иракской нефтяной компании“, концессию Киркук, открытое в двадцатые годы богатейшее нефтеносное месторождение, главный предмет борьбыГульбенкяна с крупнейшими нефтяными компаниями, обеспечивавшее значительную часть нефтедобычи в Ираке. „Саудовцы не могут в одиночку противостоять общемировой тенденции национализации, – предупреждал Ямани. -Нефтяная отрасль должна это осознать и принять как данность, если она хочет сохранить по возможности большее число своих позиций“.

Тем не менее до заключения каких-либо соглашений предстояло подробно обсудить несколько основных проблем, в том числе важнейший вопрос определения стоимости. Например, в зависимости от выбора бухгалтерской учетной формулы 25 процентов „Кувейтской нефтяной компании“ могли стоить где-то от 60 миллионов до 1 миллиарда долларов. В конце концов в этом случае две стороны сошлись на создании нового учетного принципа, „скорректированной балансовой стоимости“, которая учитывала инфляцию и крупные поправочные коэффициенты. И в октябре 1972 года между государствами Персидского залива и компаниями было наконец достигнуто „соглашение об участии“. Оно предусматривало немедленное выделение двадцатипятипроцентной доли участия в капиталах нефтяных компаний при дальнейшем ее увеличении до 51 процента к 1983 году. Но, несмотря на одобрение ОПЕК, реализация соглашения в остальных странах была менее популярна, чем надеялся Ямани. Алжир, Ливия и Иран выступили против. Министр нефтяной промышленности Кувейта одобрил соглашение, но кувейтский парламент его отклонил, так что Кувейт оказался в числе несогласных. Компании, входившие в „Арамко“, в конечном счете, согласились с Саудовской Аравией в вопросе об участии, поскольку альтернативный вариант был гораздо хуже – полная национализация. Президент „Экс-сон“ выразил надежду, что принятие соглашения будет способствовать „более стабильным отношениям“, поскольку оно „поддерживает существенную посредническую роль частных международных нефтяных компаний“. Другие были в этом не столь уверены. В Нью-Йорке на совещании руководителей нефтяных компаний, проходившем под председательством Джона Мак-Клоя, „Арамко“ объявила о своем первоначальном решении согласиться на участие. В конце обсуждения, когда мнения резко разошлись, Мак-Клой попросил высказаться Эда Гинна, одного из директоров независимой „Банкер хант компани“, ведущей операции в Ливии. Гинн был расстроен. По его мнению, любая уступка в Персидском заливе только подстегнет Ливию выставлять все более жесткие требования. Кроме того, исходя из только что услышанного на совещании, добавил он, план „Арамко“ напоминает ему анекдот о двух висящих в шкафу скелетах, который он тут же и рассказал.

„Как мы здесь оказались?“ – спрашивает один скелет у другого. „Не знаю, – отвечает тот. – Но если б у нас было побольше потрохов, мы бы выбрались отсюда“.

„Совещание закончено!“ – тут же выкрикнул Мак-Клой, и все разошлись.