Добыча

Общественное мнение требовало, чтобы Вашингтон „что-то“ предпринял, -и под этим „что-то“ подразумевалось возвращение к ценам, как в старые добрыевремена, но в то же время и обеспечение поставок. На рынках царили смятение и разрегулированность, и каждое новое решение несло непредвиденные последствия. „Каждая проблема, которую вы решаете, как бы создает две каких-то новых“, – жаловался один государственный чиновник, занимавшийся регулированием цен. Те, кто умели воспользоваться этой новой системой, получали хорошие прибыли. Например, большим бизнесом стало приобретение права на поставки сырой нефти. Результатом этого явилось получение „очищенных отходов“ и возврат к безнадежно неэффективным перерабатывающим заводам типа „чайника“, каких не видели со времени потока нефти с промыслов Восточного Техаса в начале тридцатых годов. Различные программы породили множество разорительных предложений, бесконечных слушаний в конгрессе и огромный объем работы для адвокатов и юрисконсультов, которого хватило для осуществления одной из величайших программ столетия по „обеспечению юристов“. „Для нефтяной промышленности „Федерал реджистер“* стал более важен, чем все данные геологов“, – писал один ученый.

Каков бы ни был краткосрочный выигрыш в цене акций, плата за него в плане неэффективности, нечеткости рынка, отвлечения усилий и нерационального использования ресурсов и времени была несоразмерной. Только в стандартных ответах на запросы преобразованной Федеральной комиссии по управлению энергетикой участвовали около 200000 респондентов от промышленности, что отвлекало примерно пять миллионов человеко-часов ежегодно. Прямые расходы системы регулирования, измеряемые просто в расходах государственных агентств и промышленности на меры по регулированию, в середине семидесятых годов достигали в среднем нескольких миллиардов долларов. Вся кампания по регулированию не столько способствовала росту национального благосостояния, сколько создавала острейшую хроническую головную боль в политике государства. Но таковы были особенности того периода.

Тем временем все же требовалось предпринять что-то значительное, крупномасштабное. В январе 1975 года президент Джералд Форд ухватился на никсо-новский проект „Независимость“, предложив грандиозный десятилетний план строительства 200 атомных электростанций, 250 угольных шахт, 150 крупных, работающих на угле, электростанций, 30 огромных нефтеперерабатывающих заводов и 20 крупных электростанций, работающих на синтетическом топливе. Вскоре после этого вице-президент Нельсон Рокфеллер, внук человека, олицетворявшего нефтяной гигант, выступил с еще более грандиозной программой в 100 миллиардов долларов на субсидирование работ по созданию синтетических энергоносителей и других дорогостоящих проектов по энергетике, которые коммерческие рынки отказывались финансировать. Противники этой программы подвергли сомнению целесообразность расходов на эти проекты, и инициативы Рокфеллера оказались напрасными. Однако в годы администраций Никсона и Форда было и два исключительно значительных достижения. Сразу же после введения эмбарго конгресс дал зеленый свет строительству аляскинского трубопровода. Проект обошелся в конечном счете в 10 миллиардов долларов. За 'Руб Голдберг – карикатурист и скульптор. В его карикатурах выдуманное им сложное оборудование выполняет примитивные и никому не нужные операции.'Прим. пер. „Федерал реджистер“ – периодическое правительственное издание, публикующее тексты президентских заявлений, указов, а также правительственные постановления и сообщения. щитники окружающей среды утверждали, что теперь, после многочисленных отсрочек и пересмотров проекта, трубопровод представлял меньшую опасность для окружающей среды. Как бы то ни было, он оказался единственным и крайне важным новым вкладом в обеспечение американских поставок энергоносителей со времени открытия в тридцатые годы месторождения „Папаша Джойнер“ в Восточном Техасе.

Другим важным достижением было введение в 1975 году в автомобильной промышленности стандартов топливной экономичности двигателей. Согласно этим стандартам средняя экономичность двигателя нового автомобиля должна была за десятилетний период удвоиться – то есть пробег при расходе одного галлона бензина с 13 миль должен был увеличиться до 27,5 мили. Поскольку в то время из каждых семи баррелей, ежедневно потребляемой в мире нефти, один баррель сжигался в качестве моторного топлива на американских больших и малых дорогах, такое изменение должно было в огромной мере сказаться не только на американском, но и на мировом нефтяном балансе. Закон о стандартах экономичности двигателей также предусматривал образование стратегических запасов нефти. Это была та самая идея, которую после Суэцкого кризиса в 1956 году выдвигал Эйзенхауэр и которую шах пытался продать Соединенным Штатам в 1969 году. План был превосходен: такой резерв будет полностью компенсировать нехватку при любом перерыве в поставках. Однако на практике темпы создания такого резерва оказались фатально медленными.