Добыча Альфы. Укротить темную ведьму (СИ)

Эти слова — лишь язвительная шутка.

Но вместо того, чтобы рассмеяться над ними, как обязательно сделал бы раньше, я промолчал.

Потому что запах ведьмы до сих будоражил кровь, а её голос все еще звучал в голове — и это вовсе не походило на шутку.

— Я сказал достаточно, Кьярри. Остальное тебя не касается.

Волчица замотала головой.

— Это касается меня, Гроз. Касается! — закричала она, но в этом крике не было злости.

Скорее — отчаяние.

— Спи с ней. Хочешь — спи! Но ни одна ведьма не сможет долго выдерживать твою силу. Ты выпьешь ее до дна, просто вымотаешь, а потом снова придешь ко мне. И знаешь что? — волчица подошла ближе. Все её тело сотрясала мелкая дрожь. — Я приму тебя, эрраи. Только я и приму! Потому что я сильнее, чем любая ведьма и сильнее, чем любая волчица в этой стае. Пусть мы и не пара, но я единственная, кто сможет быть с эрраи.

— Кьярри, зверь, который делает меня эрраи никогда тебя не хотел — справедливо заметил я. — Тебя хотел мужчина. Всего лишь простой мужчина. Ты красавица. Любой захочет.

— Любой, но не ты? Хочешь сказать, теперь и мужчина меня не хочет?

Кьярри вскинула подбородок, встречая мой взгляд.

Даже не смотря на дрожь, в её голосе, во взгляде и в каждом движении обнаженного тела горел вызов.

А еще — желание меня переубедить.

Но даже сейчас, когда не осталось ни следа от покладистой, сидящей у ног Кьярри, даже, когда в её поведении промелькнула своеволие и хищная, звериная натура — все это не только не привлекло меня, но еще больше от неё отвернуло.

Поэтому я схватил её за руку и грубо дернул на себя, желая скорее со всем этим покончить.

— Теперь он смотрит на тебя и вместо рыжих волос видит черные, вместо серебряных глаз видит тьму. И вместо Кьярри хочет назвать другое имя. Гордую волчицу устроит такой расклад? Раздвинешь передо мной ноги после этого? Будешь послушной и тихой девочкой, чтобы я мог фантазировать о другой, пока буду тебя использовать? — отшвырнул её на кровать. — Чего же ты потерялась, девочка? Такое тебе уже не нравится?

Кьярри подскочила с постели.

Пышная грудь вздымалась от порывистого дыхания.

Она быстро-быстро заморгала, смахивая слезы, а потом развернулась, схватила с пола свое платье и выбежала за дверь, громко хлопнув дверью напоследок.

И хорошо.

Злость и обида куда лучше напрасных надежд и наивных мечтаний.

Я отставил в сторону стакан и взял сразу бутылку. Следующий глоток сделал уже с горла.

За ним еще один, еще, еще и еще…

План "хорошенько надраться" стал еще более привлекателен от того, что вдобавок ко всему, я почувствовал себя полнейшим подонком.

И только зверь, гаденыш, довольно урчал, мыслями возвращаясь к черноглазой.

Он снова вспоминал её черные, шелковистые волосы, которые наматывал на кулак, её приоткрытые, пухлые губы, и то, что она ими не только собиралась делать, но уже делала…

И теперь ему никто не мешал.

Глава 7

Айса

В воздухе пахло весной.

На лесной поляне раскинулись свадебные шатры, украшенные золотыми лентами и белоснежными цветами.

На небе надо мной сияла холодным светом полная луна.

Я сидела за праздничным столом и смотрела, как мой любимый надевал кольцо на палец своей невесте.

Внутри все увереннее зрело смутное ощущение, что я все это уже видела.

Нужно лишь отвернуться, нужно уйти и не смотреть…

Но я не могла.

Я снова вглядывалась в его красивое, родное лицо, каждую черточку которого когда-то нежно обводила пальцами, снова ловила его улыбку, слушала его смех, и снова задыхалась от боли.

Их счастье раздирало меня на куски.

Оно убивало.

— Поверь, лапочка, ты должна радоваться, что он не выбрал тебя — циничные слова матери отозвались в груди глухой болью.

— Зачем ты привела меня сюда? — прошептала ей в ответ одними губами.

Я не понимала, как можно радоваться собственной смерти.

— Предательству нужно смотреть прямо в лицо, Айса. Чтобы потом не возникло искушения снова поддаться обману. Ты моя дочь, ты с этим справишься.

Последние слова матери я едва расслышала.

Все вокруг превратилось в туман и исчезло, когда Фариас, склонился к своей невесте и поцеловал её.

Поцеловал совсем не так, как еще вчера он целовал меня — жестко, грубо, до боли впиваясь в мои губы.

Нет.

Её он целовал совсем иначе.

Одна его рука покоилась на тонкой талии, другая аккуратно касалась лица.

Он держал её так трепетно и нежно, словно боялся, что если хоть немного надавить — она сломается, как хрустальная кукла.

Со мной его такое не заботило.

Мной он просто пользовался…

Гости за столом одобрительно захлопали в ладоши, засвистели и начали поднимать бокалы, желая счастья молодым, и лишь я одна, единственная, подскочила со своего места и бросилась в лес.

Прочь отсюда.

Подальше от всех.

Во тьму ночи, во мрак!

Туда, где будет не видно, где будет не слышно даже жалких отголосков праздника, на котором с такой радостью хоронят моё сердце.

По лицу хлестали упругие ветви, черное платье рвала колючая, дикая поросль, а я бежала все дальше и дальше…

Оказавшись у старого дуба, я обессиленно рухнула на зеленую траву и уткнулась лицом в покрытый мхом ствол.

Из груди вырвался почти звериный вопль.