Добыча (ЛП)

— А потом мы сможем начать наш вечер кино, — добавил Аларик, энтузиазм в его голосе не смог вызвать у Мойры больше, чем полуулыбку. — Верно? Верно? Я не могу поверить, что вы никогда не видели ни одного фильма об Индиане Джонсе. Харрисон Форд — легенда.

— Так мне сказали, — решительно сказала она, затем улыбнулась более искренне, когда поймала взгляд Северуса. — Прихватишь что-нибудь перекусить на обратном пути?

— Конечно. Напиши мне свои предпочтения.

— Повеселись сегодня вечером, — крикнула она, когда они направились к входной двери, — чем бы ты там ни занимался.

— Поверь мне, — сказал ей Северус, крепко сжимая ручку и хмурясь при мысли о том, что должно было произойти, — мы, безусловно, этого делать не будем.

***

Мойра подождала, пока не щелкнет последний замок и яркая машина Аларика не отъедет от тротуара, прежде чем она приступила к действиям. Ножки стула заскрежетали по твердой древесине, когда она оттолкнулась и поспешила на кухню, понизив температуру духовки и быстро проверив вырезку, чтобы убедиться, что она не подгорит. Свинину готовили целую вечность, верно? При такой низкой температуре она могла добраться до кампуса и обратно до того, как это будет сделано — и задолго до того, как ее демонические охранники вернутся с того, что они там не делали сегодня вечером.

Прикусив нижнюю губу, она вернулась к обеденному столу, который последние несколько дней был ее центром для оценивания эссе, затем собрала все исправленные эссе — которые пришли сегодня в полночь от ее студентов — и сложила их в аккуратную стопку. Сердце бешено колотилось, она посмотрела на дверь, наполовину ожидая, что Северус неожиданно вернется. Все, что она получила вместо этого, — это очень тихое вечернее движение проезжающей машины мимо переднего окна. Тем не менее, она подождала еще мгновение, ее ладони стали липкими, прежде чем схватить телефон и заказать такси по адресу жилого комплекса по соседству.

Рассчитав время прибытия на пять минут, она собрала свою сумку через плечо — оцененные эссе, бумажник, телефон — и поспешила наверх. Ее легкие горели к тому времени, как она добралась до третьего этажа, все еще не привыкшая подниматься по тонким, узким лестничным клеткам сегодня, чем неделю назад. Со стороны Северуса и Аларика было очень предусмотрительно предоставить ей целый этаж, пока она застряла здесь, даже если она проводила каждую ночь в постели Северуса, а не в мягкой большой кровати, которую они доставили для нее в ее первый день.

На самом деле, когда она переоделась из своей домашней одежды во что-то более подходящее для кампуса, Мойре пришлось признать, что ее новые соседи по комнате были очень любезны — несмотря на ее капризность — с самого начала. Конечно, ночь инцидента была напряженной. Аларик извинился за то, что сказал на следующее утро, сославшись на стресс как на причину, по которой он обвинил ее во всех их проблемах, и Мойра простила его, не колеблясь ни секунды.

На следующей неделе Аларик превратился в желанного союзника, всегда готового поиграть с ней в видеоигры, посмотреть фильмы или шоу и выпить в ранние утренние часы дорогого ликера из бара своего отца, когда Мойре хотелось напиться. Она еще, конечно, не преуспела в этом, но Аларику было забавно попробовать.

Даже Северус, несмотря на все свои телефонные кражи и нотации, приложил усилия, чтобы ей было удобно. Он не извинился за свое поведение той ночью — за то, что убежал и оставил ее рыдать в своей постели, — но его действия наводили на мысль об этом. Днем он виделся со своими клиентами-людьми, набираясь сил для ночей, которые он проводил в демоническом баре Фэрроуз-Холлоу, предположительно пытаясь опровергнуть любые слухи, ходившие о ней.

Он даже столкнулся с гневом Эллы, как лично, так и по телефону, когда пришел к ним домой и собрал для нее кое-что из вещей Мойры. Инкуб позаботился обо всех ее приемах пищи, и он ни разу не попытался снять напряжение, как бы Мойре этого ни хотелось. В общем, он был идеальным джентльменом, что делало то, что она собиралась предпринять, в десять раз сложнее.

Когда Мойра надела свою черную шерстяную шапочку, тщательно спрятав под нее все намеки на свои слишком белые волосы, она снова заколебалась. Северус был великолепен, даже несмотря на ее угрюмые надутые губы и разочарованные взгляды. Мойра ясно дала понять, что не хочет оставаться здесь, запертая, как заключенная, но она понимала логику, стоящую за этим. К сожалению, понимание не переросло в принятие, и ее настроение то поднималось, то опускалось — в основном, опускалось — всю неделю. Аларик предположил, что она, возможно, наконец-то осознает, действительно осознает все, что произошло с ней с тех пор, как она встретила Северуса, все новые тяжелые истины, которые ей пришлось проглотить. Это имело смысл, и она знала, что ей не следовало вымещать свои эмоции на Северусе, но он оказался легкой, добровольной мишенью.

И это заставляло ее чувствовать себя ужасно. Просто… совершенно дерьмово, честно говоря.