Добыча (ЛП)

Долгое время никто из них не двигался. Ледяной воздух чудесно охлаждал распаленную кожу. Кости Энджи превратились в желе, мускулы — в кашу, а мозг полностью опустел. Самое большее, на что она была способна — дышать. Она задремала — если, конечно, отключку на несколько минут можно назвать дремой, — и очнулась, когда он застонал ей в шею и проворчал что-то невнятное.

Она облизала губы, сделала несколько глубоких вдохов и наконец выдавила:

— Что?

Он тоже глубоко вдохнул, собрался и сумел приподняться на локтях. Его слегка качало, но выражение глаз под тяжелыми веками было абсолютно удовлетворенным.

— Я сказал: «Это серьезно. То, что между нами». — Дэйр обхватил ее лицо грубыми ладонями и поцеловал в губы. — Люблю тебя. С самого первого взгляда. И думаю, ты тоже меня любишь, просто перестань сомневаться в себе и наберись мужества.

Энджи открыла рот, чтобы запротестовать; страх уже рвался наружу, но в последний момент она себя остановила. Хватит трусить. Если уж Дэйр заставил себя говорить о чувствах, ей нужно хотя бы набраться отваги и благородства, чтобы сказать ему правду.

— Думаю, я тоже тебя люблю, — наконец сумела признаться Энджи.

Сердце бешено заколотилось, но едва слова сорвались с губ, как на нее нахлынуло чувство громадного облегчения, на душе посветлело, будто она сбросила ношу, о которой даже не подозревала.

— Что ты сказала? — Он наклонил к ней голову. — Не расслышал.

Конечно, расслышал, если только внезапно не оглох за последние пять секунд. Энджи накрыла его ладони своими и посмотрела прямо в глаза.

— Все ты услышал. Я подумала: «Как я вообще могла так скоропостижно в кого-то влюбиться?» Кстати, а как ты мог?

— У меня было два года, не так уж мало.

— Нельзя любить того, кого не знаешь.

— Я знал, что ты моя единственная. Меня до белого каления бесило то, как ты смотрела на меня, словно я куча лошадиного навоза, в которую ты вляпалась. А дом твой решил купить в последней попытке уладить наши отношения, потому что только так я мог тебя здесь удержать.

Энджи молчала, размышляя о том, что, скорее всего, не приняла бы условий сделки, а взяла бы деньги и уехала начинать все с нуля, может, где-то около Миссулы. Если бы обстоятельства не вмешались и не подарили им это время наедине, она бы лишилась всего. И внезапно Энджи узнала разраставшееся внутри чувство, это ощущение света — счастье.

Он поцеловал ее, мягко и бесконечно нежно. Это огромный, грубый мужчина не проявлял по отношению к ней ничего, кроме нежности с того самого момента, как нашел ползущей по склону горы под проливным дождем. Он закрыл ее грудью от опасности, причем не единожды. Энджи могла лежать так хоть всю ночь, наслаждаясь связью, слиянием их тел, но Дэйр со вздохом удовлетворения ласково расторг эту связь и сел. Пришлось привести себя в порядок, но как только они закончили, Дэйр выключил свет, и они снова прижались друг к другу в спальнике. С одеждой они заморачиваться не стали. Энджи пристроилась у него на плече и положила руку ему на грудь.

— Да у тебя, оказывается, просто волшебная палочка, — поддразнила она, улыбаясь в темноте.

— Никакого волшебства. Только угол наклона и самоконтроль, сладкая, угол наклона и самоконтроль. Но можешь считать, что у меня волшебная палочка в штанах, если тебе так больше нравится.

Глава 27

Наступило ясное и холодное утро. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы, разбудили Энджи. Она нежилась в тепле и покое, словно все тело превратилось в масло. Они спали, затем проснулись, чтобы заняться любовью, и уснули снова.

Среди ночи она улеглась на бок, и Дэйр прижался к ней сзади, словно желая укутать ее коконом тепла и безопасности. Заснула Энджи нагишом; ночью совсем похолодало, но то ли ей было так уютно и спокойно, то ли отличный секс так ее вымотал, что все равно она спала как ребенок.

Дэйр удивительно чувствовал ее. Энджи поняла, что он тоже проснулся, хоть и старалась не шевелиться, чтобы его не беспокоить. Ритм его дыхания изменился, рука, которая обнимала Энджи, слегка напряглась и вместо того чтобы покоиться на животе, сжала ее грудь. Большой палец перекатывал сосок, воспламеняя нервные окончания.

— Мне нравится просыпаться с тобой, — хриплым со сна, словно страдающим от ларингита, голосом, протянул он. Утренняя эрекция уткнулась в спину Энджи, Дэйр сильнее сжал ее грудь. — Хочешь удовлетворить одну из моих фантазий?

— Нет. Хочу пописать и выпить чашку кофе. — Энджи повернулась и прищурившись посмотрела на него. — Твои фантазии подождут.

Он смерил ее своим фирменным суровым взглядом:

— То есть ты совсем не жаворонок? — Конечно, вопрос звучал абсолютно риторически. — Если ты всегда будешь предпочитать туалет и кофе утреннему сексу, конкретно эту свою фантазию я так никогда и не смогу воплотить.

— Если она означает, что сексом надо заняться до всего остального — нет.

Энджи вдруг поняла, что улыбается — ведь он так сформулировал свою жалобу, что стало ясно: он рассчитывает просыпаться с ней… неужели — всегда?! Он ведь сам использовал именно это слово — «всегда».