Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

В 1972 году, задолго до кризиса, еще находясь на посту председателя Комиссии по атомной энергии, Шлесинджер высказал еретическую по тем временам мысль: Соединенные Штаты, исходя из соображений национальной безопасности, внешней экономической политики и улучшения окружающей среды, должны принять программу энергосбережения. «Мы окажемся в гораздо лучшем положении, если перестанем выпускать автомобили, съедающие каждые десять миль галлон бензина, и строить здания с недостаточной теплоизоляцией, которые одновременно и нагреваются и охлаждаются», — сказал он тогда. Что касалось защитников окружающей среды, то, по его мнению, основой их движения должно быть «опровержение посылки» о «более или менее автоматическом росте энергопотребления». Теперь, в 1977 году он был более, чем когда-либо убежден, что главным фактором в любой политике по энергетике должна быть экономия. К сожалению, для многих других это было не так очевидно, как для него. Новая администрация оставалась верной обещанию принять общегосударственную энергетическую программу в течение первых же девяноста дней. При такой поспешности не хватало времени для создания необходимого консенсуса и рабочих взаимоотношений не только с председателями комитетов в конгрессе, но и с более широкой группой заинтересованных конгрессменов и даже в самой администрации. Разработка новых программ держалась в секрете. Более того, третью часть этих девяноста дней Шлесинджеру пришлось посвятить срочному прохождению закона по природному газу, принятие которого должно было нормализовать положение, сложившееся вследствие его нехватки в 1976–1977 годах, а также законодательным актом об учреждени министерства энергетики. При таком обилии событий Шлесинджер попросил Картера отказаться от срока в девяносто дней. «Я сказал девяносто дней, — твердо ответил Картер. — Я дал обещание и намерен его сдержать».

Все же Картер был не вполне доволен предложенной программой. «Наш главный и самый сложный вопрос состоит в том, как поднять цены на дефицитную энергию с минимальным ущербом для нашей экономической системы и наибольшей справедливостью в распределении финансового бремени, — написал он в записке Шлесинджеру. — Я не удовлетворен вашим подходом. Он чрезвычайно сложен». И далее, чтобы объяснить свое недовольство, Картер жалобно приписал: «Я его не понимаю».

План предполагалось обнародовать в начале апреля в основном послании президента. За неделю до этого, в воскресенье, Шлесинджер в телевизионном интервью, отыскивая метафору, которая бы подчеркнула всю грандиозность энергетической проблемы, привел слова философа и психолога Уильяма Джеймса* — «моральный эквивалент войны». Оказалось, что в то воскресенье среди телезрителей был и Джимми Картер, которому это выражение страшно понравилось, и он включил его в свое выступление. Итак в апреле 1977 года Картер, появившись в свитере на телевизионных экранах для «беседы у камина» с нацией, назвал свою энергетическую программу «моральным эквивалентом войны» — и в дальнейшем ее часто так и стали называть. Хулители же программы предпочли акроним «МЭВ», что произносилось так же, как кошачье «мяу».

Программа Картера включала множество инициатив, направленных на изменение позиций в американской энергетике, введение экономической целесообразности в ценообразовании и сокращение импорта нефти. С точки зрения Шлесинджера, приоритетом номер один был поиск механизма, с помощью которого удалось бы поднять цены на отечественную нефть, которые подлежали контролю, до уровня мировых рыночных цен с тем, чтобы потребители соответствующим образом отреагировали на корректировку ценовых показателей. При существовавшей системе происходило как бы слияние контролируемых цен на отечественную нефть и более высоких цен на импортируемую нефть, образовывая одну конечную цену, которую платили потребители. На практике это означало, что Соединенные Штаты субсидируют импортируемую нефть. Итак, программа Картера предлагала механизм ликвидации контроля над ценами на отечественную нефть путем введения «уравнительного налога на сырую нефть». В этом была и определенная доля иронии: первоначальный контроль над ценами ввело в августе 1971 года республиканской администрации Ричарда Никсона, а теперь демократическая администрация пыталась снять его. Картер и Шлесинджер обратились также к довольно искусному, хотя и очень сложному методу вызволения страны из смирительной рубашки контроля над ценами на природный газ. Администрация делала более сильный упор, чем ее предшественницы на энергосбережение и на использование угля. Она стремилась ввести некоторую конкуренцию в производство энергии и поощрить развитие и использование альтернативных и возобновляемых источников энергии, в том числе и энергии солнца.

[16]