Добытчик

– Хорошо, будет вам разговор, – кивнул генерал-губернатор. – Но я хочу получить ответ прямо сейчас. Если Ерёменко подтвердит указ, вы подчинитесь?

– Конечно, – махнул рукой Кара.

– Вы? – Сбыховский посмотрел на Семёнова.

– Я офицер его императорского величества и принимаю указ, – ответил он. – Однако после разговора с Ерёменко.

– А вы? – Столичный генерал обратился ко мне.

Мне хотелось встать, подойти к нему и врезать ногой в жирное брюхо, а потом пинать тушу и попутно разъяснять, что плевать я хотел на его губернаторство, на указ непонятно что возомнившего о себе императора и всех столичных чиновников. Но я последовал примеру Бурова и Семёнова:

– Воля императора – закон. Хотя сразу предупреждаю, что считаю этот указ несправедливым и буду его обжаловать.

Наверняка Сбыховский решил, что уже одержал победу. Поэтому самодовольно улыбнулся:

– Это ваше право. Объявляю часовой перерыв. Затем снова встретимся. За этот срок вы успеете переговорить с Метрополией.

Показывая, что разговор окончен, Сбыховский отвернулся. Мы покинули помещение, вместе с нами вышел Миронов. Все последовали за Семёновым, который направился в радиоцентр, и, когда мы оказались на свежем воздухе, Буров обратился ко мне:

– Саня, дай закурить.

– Ты же бросил.

– Сейчас самое время снова начать.

Я достал пачку папирос, протянул ему вместе с зажигалкой и заметил, что у старого наёмника подрагивает рука. Однако он смог самостоятельно закурить, сделал глубокую затяжку и выругался. Мне тоже хотелось браниться, но я снова сдержался и задал Миронову вопрос:

– Максим, ты знал о том, что затевается?

– Нет, – помотал он головой. – Для меня этот указ тоже сюрприз.

– А тот молодой крендель рядом с генералом, кто такой?

– Гену Симакова помнишь?

– Командующего Кавказским экспедиционным корпусом? – уточнил я.

– Да.

– Помню.

– Это его сын. Племянник императора. Его прислали учиться управлению отдалёнными провинциями.

– И он знает, кто прихлопнул его отца?

– Догадывается.

– Плохо.

– Ага, – согласился дипломат.

История давняя. Гена Симаков, командующий Кавказским корпусом, предал своих солдат и поплатился за это. Причём многие догадывались, что к этому приложили руку спецназовцы Четвёртой гвардейской бригады, а некоторые знали об этом наверняка. В частности, знали и в Госбезопасности. Следовательно, сын Гены может попытаться нам отомстить или попробует выбить из нас правду. Как бы там ни было, ничего хорошего от него ожидать не стоило. Да и вообще всё погано выходит. Ждали славы, орденов и медалей, а получили хомут на шею, и скоро нас начнут грабить, душить налогами и отодвигать в сторону от управления колониями. Вот такая благодарность императора. Мы тут бьёмся, стараемся принести пользу государству и дамокловым мечом нависаем над средиземноморцами, а нас под пресс. Где справедливость? Люди!!! Ау!!! Где правда?! Нет справедливости, как и правды. И титулы, дворянская честь, доверительные отношения сюзерена и вассала, клятвы, договоры и присяги – всё оказалось обманом и мишурой. Мы повелись, и нас снова обманули.

Находясь под наблюдением морских пехотинцев, которые наверняка пресекут любую нашу попытку спуститься с горы к кораблям, мы добрались до радиоцентра. Семёнов приказал вызвать на связь Метрополию и потребовать на переговоры Ерёменко. В ожидании соединения мы расположились в беседке неподалёку, сейчас самое время обсудить нежданно-негаданно возникшую проблему.

– Максим, – Кара посмотрел на дипломата, – оставь нас наедине, поговорить надо.

Миронов поморщился:

– Не доверяете?

– О чём не знаешь, того и под пыткой не выдашь, – наставительным тоном ответил Буров.

– Ладно, – не стал спорить Миронов. – Но учтите: задумаете измену – я буду на стороне Сбыховского, а вот в переговорах мог бы помочь.

– Иди уже… – махнул Кара в его сторону рукой.

Обиженный Миронов, не услышав от меня и Семёнова слов поддержки, отошёл в сторону.

28

ВМБ «Гибралтар»

25.05.2073

Оказавшись наедине, мы молча посмотрели друг на друга. Зная своих сотоварищей, верных подельников в деле разграбления Бирмингема, я был уверен, что в этот момент у всех на уме одно и то же. Но никто не хотел первым озвучить эти мысли. И причина не в страхе, а в том, что у нас слова не расходятся с делом. Если что-то будет сказано, последуют действия, которые в корне изменят нашу судьбу, сломают привычный уклад и заставят пересмотреть все жизненные приоритеты. Вот потому мы и тупили.

– Саня, скажи, что думаешь, – не выдержал Буров.

– Да-да, – поддержал его Семёнов, – говори.

Я не стал отнекиваться и сразу заговорил о сути: